Ростов-на-Дону, 20 августа 2019. DON24.RU. Одно только лишь их упоминание вызывает чувство оскомины у простых людей. Срок их реализации был прописан до конца 2015 года, однако и по сей день выполнен от силы всего один процент того, что значится в документе. Это Минские соглашения между Украиной с одной стороны и народными республиками Донбасса – с другой. Совсем скоро исполнится пять лет с момента их первого подписания.

Донецк и Луганск постоянно приводят факты того, как украинская сторона систематически нарушает договоренности в виде обстрелов, захватов заложников и жестокого обращения с пленными. В Киеве, наоборот, постоянно возникают идеи отзыва подписи под документом, принятого под давлением столь позорных обстоятельств, как Иловайский и Дебальцевский «котлы». А от радикально настроенных личностей по обе стороны баррикад до сих пор звучат обвинения в адрес подписантов в капитулянтстве и предательстве своих сторонников.

В том, что такое Минские соглашения, мы попытаемся разобраться вместе с нашим специальным корреспондентом в ДНР.

Непопулярное соломоново решение

Начну издалека, а именно с древней восточной притчи о том, как два человека нашли клад. Каждый из них утверждал, что сокровище принадлежит ему и только ему, поэтому мудрый седовласый судья разделил найденные монеты поровну. Спустя время к тому же самому судье обратились двое других кладоискателей, только в этом случае один из них претендовал на половину найденной суммы, а второй настаивал на том, что клад должен полностью принадлежать ему. В результате судья решил, что первый должен получить четверть суммы, а второй – три четверти. Ход мысли мудреца был следующим: «Относительно одной половины суммы вопрос решен: она принадлежит тому, кто полностью претендует на весь клад. Остаётся только разделить пополам вторую половину…»

Смысл ее не только в необходимости твердо отстаивать свою позицию. Наивно думать, что соломоново решение выражается поговоркой: «И волки сыты, и овцы целы». Участники тех же арбитражных процессов прекрасно знают что суд постарается вынести решение, максимально не устраивающее обе стороны спора, да еще и с такими формулировками, что пожелавший обжаловать вердикт только ухудшит свое положение. И носитель мантии будет прав: справедливостью конфликт не погасишь, особенно когда каждая из сторон трактует ее по-своему. В таких условиях необходимо жесткое волевое непопулярное решение, которое попросту в приказном порядке разведет конфликтующих по углам.

Именно таким непопулярным решением и стали Минские договоренности. Они позволили прекратить горячую фазу конфликта в Донбассе, однако ни одна из сторон при этом не достигала декларируемых результатов: Украина соглашалась на масштабные политические преобразования в виде децентрализации и свертывания национализма, а народные республики Донбасса соглашались быть автономиями в составе такой Украины.

Еще одной целью Минских соглашений стало выстраивание прямого диалога между Киевом и Донбассом. Ибо война войной, но людям надо жить, а значит, договариваться так или иначе придется. И главное: урегулирование конфликта – это дело сторон конфликта, никто за них этого не сделает. Помимо широкомасштабного прекращения огня выстраивание диалога стало реализованным моментом договоренностей. Да, и то, и другое выполняется украинской стороной из рук вон плохо, но тем не менее выполняется.

Воз и ныне там…

Теперь о том, что же не удалось реализовать. Начнем с того, что для многих моментов были прописаны совершенно конкретные сроки реализации. Согласно п. 4 подписанного уже после Дебальцевского «котла» Комплекса мер по выполнению Минских соглашений, стороны должны были начать диалог о модальностях проведения местных выборов в соответствии с украинским законодательством в первый же день после отвода вооружений, а Верховная Рада в течение месяца должна была принять постановление с определением территории, на которую распространяется Закон Украины «О временном порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» для организации избирательной кампании. Конечно, в Киеве для приличия некоторое время изображали бурную деятельность в этом направлении, но после ряда необандеровских митингов под Верховной Радой предпочли отложить дело в долгий ящик, где оно благополучно пребывает и по сей день.

В том же документе п. 6 предусматривал освобождение и обмен всех заложников и незаконно удерживаемых лиц на основе принципа «всех на всех» не позднее чем на пятый день после отвода вооружений. Как Украина выполняет этот пункт, очень наглядно демонстрирует наличие концлагеря в мариупольском аэропорту, а также свидетельства тех, кому довелось пережить его ужасы, вполне сравнимые с ужасами Аушвица и Бухенвальда. А помимо этого есть такой же самый концлагерь в краматорском аэропорту, ну и бесчисленное количество «подвалов», в которых СБУ годами содержит неугодных безо всякого суда и следствия.

До конца 2015 года Украина должна была принять новую конституцию, ключевым элементом которой являлась децентрализация с учетом региональных особенностей Донбасса, и это прописано в п. 11 Комплекса мер. Там же предусмотрено вступление в силу в тот же самый срок постоянного законодательства об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей. Сегодня на Украине уже новый президент и новый парламент, однако никто ни про какую конституционную реформу даже не заикается. Ибо самоубийц нет…

Помимо вышеперечисленного п. 8 предусматривал полное восстановление социально-экономических связей между Украиной и Донбассом, включая социальные переводы (выплата пенсий и пособий), а также возобновление работы украинской банковской системы в зоне конфликта. Конкретные сроки исполнения не оговаривались, однако переход ДНР и ЛНР в рублевую зону весной 2015 года очень хорошо показывает степень договороспособности Киева. Также можно вспомнить развязанную необандеровцами на рубеже 2016–2017 годов экономическую блокаду Донбасса, приведшую к полной переориентации всех предприятий в республиках на российский рынок. А получатели украинской пенсии до сих пор обязаны в определенные сроки отмечаться на подконтрольной Киеву территории.

Бомба под бандеровщину

Почему же Украина столь упорно саботирует выполнение Минских соглашений? Для этого мы обратимся к нашей общей истории более чем четвертьвековой давности. Как мы помним, в Конституции СССР 1977 года существовала пресловутая шестая статья, где была прописана руководящая и направляющая роль КПСС в советском обществе. Те, кто занимался развалом СССР, целенаправленно подвергали критике именно эту статью Основного закона: КПСС была основой всей управленческой вертикали, и как только она превратилась в обычную парламентскую партию (к чему совершенно никто в стране не был готов), обрушилась вначале вертикаль власти, а потом распалось и государство.

Так вот у современной Украины есть несколько таких «шестых статей», являющихся краеугольными камнями ее государственного строя. Первая из них – это территориальный унитаризм: никаких «национальных квартир», в смысле автономий, а про федерализацию страны забудьте вообще. Даже автономия Крыма на начало 2014 года была сугубо номинальной, и украинскими националистами уже высказывались мнения о необходимости превращении республики в область, чего, к превеликому счастью, не произошло.

Вторая – это единый государственный язык, которым является украинский: никакого двуязычия в официальной сфере. В некоторых районах, правда, разрешено пользоваться языками национальных меньшинств, например венгерским или румынским, однако и Венгрия, и Румыния давно состоят там, куда так стремится Украина, – в ЕС и НАТО. Русскому языку такого права не дано, хотя де-факто он является и языком межнационального общения, и даже языком управления во многих жизненно важных сферах украинского общества. Например, в армии: достаточно послушать радиоперехваты переговоров украинских военных у линии соприкосновения, в которых вы не услышите ни слова на «соловьиной мове», зато познакомитесь с таким богатством лексикона «великого и могучего», о каком раньше не подозревали. И это притом что многие из этих карателей в обычной обстановке демонстративно откажутся говорить по-русски!

И наконец, это националистическая идеология: одна страна – один язык – одна культура. Герои – только те, кто боролся за украинскую государственность, все прочие – как минимум в расчет не принимаются, а как максимум – зачисляются в список врагов. Агрессивное насаждение национализма на Украине началось в 2008 году. Тогда активно заработали тренировочные лагеря необандеровцев и начали появляться фашиствующие футбольные хулиганы «ультрас». До этого украинские фанаты национализмом не страдали, а болельщики львовских «Карпат» были злейшими врагами поклонников команд из Крыма и Донбасса. И наконец, возникла  концепция украинского национализма: главное – ощущать свою принадлежность к украинской политической нации, а язык – дело второстепенное. Отметим, что именно под такими лозунгами и началась украинская смута в 2013 году.

А теперь дословно процитирую Примечание 1 к Комплексу мер по выполнению Минских соглашений:

«Такие меры в соответствии с Законом «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» включают следующее:

– освобождение от наказания, преследования и дискриминации лиц, связанных с событиями, имевшими место в отдельных районах Донецкой и Луганской областей;

– право на языковое самоопределение;

– участие органов местного самоуправления в назначении глав органов прокуратуры и судов в отдельных районах Донецкой и Луганской областей;

– содействие со стороны центральных органов власти трансграничному сотрудничеству в отдельных районах Донецкой и Луганской областей с регионами Российской Федерации...»

Взять хотя бы защиту сторонников ДНР и ЛНР от преследований и дискриминации: для этого необходимо принятие законов, как минимум сильно ограничивающих украинский национализм. Иными словами, бандеровская идеология уже не будет являться единственно верной: у их противников есть тоже своя правда, и они получили законное право ее отстаивать. Кроме того, противники бандеровщины получили законное право решать, каким языком им пользоваться, каких героев выбирать и даже с кем дружить. Причем дружить с теми, кого украинские националисты считают своим врагом номер один. И наконец, Киеву нельзя вмешиваться в процесс формирования местной власти в Донбассе, включая назначение силовиков. Понятно, что все эти реформы напрочь уничтожат скрепы нынешней украинской государственности, а вот нужно ли будет бандеровцам и их западным хозяевам то, что возникнет на месте Украины в результате ее переучреждения? Вопрос, увы, риторический…

Про миротворцев

Многих читателей интересует почему Минские соглашения не предусматривали введения в Донбасс миротворческих сил ООН. Автору этих строк в свое время довелось немало познакомиться с миротворческими операциями на постсоветском пространстве: до сих пор с теплотой вспоминаю и репортаж с Ингурского моста между Абхазией и Грузией, и приключения, с которыми в конвое миротворцев довелось везти под Новый 2006 год подарки детям тогда еще осажденного Ленингорского района Южной Осетии. Поэтому ответ лично у меня на такой вопрос звучит просто: если сравнивать с медициной, то введение сил по поддержанию мира – это не лекарство от болезни, а средство против ее рецидивов.

Миротворческая миссия запрашивается самими сторонами конфликта, причем строго по обоюдному соглашению, и ни кем иным более. Также противоборствующие стороны сами согласовывают между собой назначение участников миротворческого контингента, и более того – они имеют право на собственные подразделения в его составе. Но самым главным условием является взаимное желание прекратить войну и перейти к мирному урегулированию: без этого ничего не получится.

Смысл миротворческой операции состоит в том, чтобы стороны не могли тайно подготовить нападение друг на друга, а сам процесс ее проведения выглядит следующим образом. Договорившиеся прочерчивают на карте линию разграничения и по две полосы режимной территории вдоль нее с каждой из сторон. Глубина каждой из полос обычно составляет двенадцать километров, хотя может и варьироваться в зависимости от обстоятельств. В первой, которая непосредственно прилегает к линии разграничения, участники конфликта могут размещать только полицию. А вот в той, что находится в глубине территории, можно держать армию, но без наступательного вооружения. В получившейся полосе шириной с полсотни километров размещаются Коллективные силы по поддержанию мира – так официально именуется миротворческий контингент. Его цель – быть гарантом невозобновления боевых действий.

Судя по той риторике, которая доносится из Киева, украинская сторона вряд ли будет заинтересована в размещении настоящих миротворческих сил на линии разграничения. А те «миротворцы», о которых так грезят в высоких кабинетах на Банковой и Грушевского, есть не что иное, как банальный оккупационный корпус Североатлантического альянса.

Вместе уже не сойтись…

За прошедшие с начала процесса урегулирования пять лет разрыв между Украиной и Донбассом углубился настолько, что выполнение основной части пунктов Минских соглашений уже попросту нереально. Да, реально прекратить войну, заключив «холодный» мир. Да, реально объявить амнистию противникам бандеровского режима и освободить незаконно томящихся в застенках. Но не более того.

Социально-экономический блок практически невыполним как минимум потому, что сегодняшняя Украина очень сильно отличается от Украины ну хотя бы начала 2015 года: основные активы либо распроданы, либо порезаны в утиль, и это означает, что деньги на социальные выплаты (причем с погашением многолетней задолженности значительной части получателей) Киеву брать просто неоткуда. На восстановление Донбасса денег в тощем украинском бюджете тоже нет и не предвидится. Брать же на себя новые расходы и так уже безнадежного должника никто в мире тоже не станет.

Про политический блок я уже говорил: пока не решен вопрос обуздания национал-радикалов, предпринимать шаги в этом направлении никто не будет. А решать эту проблему в Киеве и не собираются: слишком выгодны необандеровцы и для борьбы с инакомыслящими, и для передела активов, и как некий форс-мажорный фактор, мешающий выполнению взятых обязательств.

Уже четыре с половиной года между Украиной и самоопределившимися республиками Донбасса действует введёенный Киевом в одностороннем порядке визовый режим. Пересечение линии разграничения возможно только при наличии электронной визы, которая политкорректно именуется пропуском. Впрочем, суть ее от этого не меняется. Для сравнения: граждане Украины до сих пор могут ездить в Крым, не спрашивая разрешения киевских властей.

Но главное в том, что до весны 2015 года ДНР и ЛНР от остальной Украины отличались только лишь идеологическим окрасом и выбором геополитического вектора, а экономика была общей. Поэтому на момент второго Минска (который был подписан после Дебальцевского «котла») между Донбассом и Украиной еще оставалось немало точек соприкосновения, где было бы возможно плодотворное сотрудничество. Их количество с каждым днем неуклонно таяло, и в качестве момента невозврата одни называют установление республиками Донбасса внешнего управления над активами украинских олигархов весной 2017 года, другие считают, что возможность сближения между Донбассом и Украиной перечеркнуло убийство первого главы ДНР Александра Захарченко, чья подпись, кстати, стояла под документом. Кроме того, целым рядом политиков Захарченко рассматривался как потенциальный всеукраинский лидер антифашистского толка, однако в этом плане преемника ему не нашлось.

Сегодня этих точек практически не осталось: Донбасс уже выстроил свою государственность и немало сделал для интеграции с Россией, Украина же все больше дрейфует на Запад. Даже недавние выборы в Верховную Раду показали, что проблема урегулирования ситуации в Донбассе за пределами подконтрольных Киеву его территорий уже мало кого волнует. Воинственная риторика, понятное дело, еще будет звучать не один год, но для украинского политикума она уже сейчас является не более чем правилом хорошего тона: в реальности там прекрасно понимают, что Украина и Донбасс безвозвратно превратились в два совершенно чужих друг для друга мира.