Ростовская область, 21 марта 2023. DON24.RU.  Вице-президент Евразийского художественного союза Серафим Земелёв организовал выставку памяти местного художника Алексея Шагинова − в этом году ему исполнилось бы 75 лет. При его жизни они были друзьями. Серафим рассказал ИА «ДОН 24», о чем творил Шагинов и как его узнать из тысячи.

– Выставка «Лабиринт-2», посвященная памяти художника, открылась в Донской публичной библиотеке. На ней можно увидеть не только творчество самого Шагинова, но и экспозиции других близких ему художников Ростова. Их работы объединены идеей лабиринта. Почему вы решили посвятить выставку Алексею Шагинову?

– В прошлом году я задумал открыть выставку «Лабиринт». Я пригласил своих близких людей из разных творческих союзов. Алексей Шагинов − известный донской художник. Я считаю его одним из самых интересных художников, которые были в истории донского искусства. Незадолго до его кончины мы собирались вместе, но, к сожалению, он ушел из жизни.

И поэтому мы решили посвятить выставку его памяти. Были приглашены известные художники, такие как Леонид Феодор, Христофор Хашхаян, Татьяна Киселева, Вениамин Лазарев, Татьяна Неклюдова и другие. Все эти люди самобытные и интересные. В этом году Шагинову исполнилось бы 75 лет, я подумал о том, что проектом «Лабиринт-2» мы можем достойно отметить эту дату. Сейчас я живу в Москве, но жизнь в другом городе ничуть не мешает мне открывать такие выставки в Ростове.

– Кто предоставил картины Алексея Шагинова?

– Целую стену на выставке мы посвятили именно его работам. И в основном повесили там графику. Эти картины из частных собраний близких ему людей − художников Сергея Черепахина, Валерия Сырова, Игоря Введенского. У людей много его работ − он часто их дарил и продавал за небольшие деньги.

– Как вы познакомились с художником?

– В 1988 году, после окончания Московского текстильного института, я приехал по распределению в Ростовской дом моделей обуви. И, естественно, стал посещать ростовские музеи и выставки. Тогда художественная жизнь на Дону бурлила. Шагинова отметил сразу – самобытный художник. А познакомился в середине 1990-х годов. Я стал работать в Ростовском архитектурном институте, где встретил Леонида Феодора и стал плотно творчески сотрудничать с художниками. Тогда же он и познакомил меня с Алексеем Шагиновым. У нас было много совместных выставок и прочих творческих проектов. Затем, творческие отношения переросли в близкие товарищеские. Однажды я даже стал куратором его персональной выставки в рамках фестиваля современного искусства в ДГПБ.

– На выставке представлены его  работы разных лет. Можно ли  выделить определенные периоды в его творчестве, как менялись темы?

– Как и у любого достойного художника, у него есть определенные периоды − циклы работ. Например, Алексей Иванович делал не одну выставку, посвященную образу женщины. Эта серия  называлась «Мадонны». Их у него около 10 тысяч рисунков, он очень много сделал.

Фото: из личного архива Серафима Земелева

И эти работы, действительно, отсылают к эпохе Возрождения, но в стилизации Шагинова. Потом он увлекся музыкальными инструментами и тоже создал большой цикл, где изобразил их много, самых разных, в формате натюрморта. Интересно, что он никогда не рисовал с натуры, он − настоящий художник, композитор, который придумывает из головы. Но при этом при написании картин он проводил и большую исследовательскую работу, копался в книгах. С интернетом он не дружил, но спрашивал у других про те же инструменты, ему помогали, распечатывали, показывали. Были также циклы «Цари», посвященные греческой тематике. Кстати говоря, он грек. Корни фамилии – Шагиниди, состоял в Ростовском греческом обществе и родился в бывшем старинном греческом городе Керчь. Это отражается и в работах.

Фото: из личного архива Серафима Земелева

С помощью Александра Кожина у нас получилось его похоронить в хуторе Недвиговка, рядом с Танаисом. Он вернулся к своим корням. А так, творчество у него было очень разное: он и монументалист, и делал заказы в области прикладного искусства, и мозаику. Но в живописи у него в основном темы добра и зла.

– Почему темы добра и зла для него были особенными?

– Он очень болезненно воспринимал все, что происходит в мире. Я не знаю, как он пережил бы происходящее сейчас. В прошлом-то году страдал − наслушается по телевизору, а потом мучается.

Фото: из личного архива Серафима Земелева

Последний свой год он все смотрел в небо и рисовал облака. В них там видел различные образы и готовил очень трагичную новую серию картин, борьбу черных ангелов с белыми. Но она так и осталась в этих эскизах, на холсты перенести не успел. То есть он предчувствовал всю сложность мировой ситуации, которая сейчас происходит, а нынче непростые времена. Он был настоящим патриотом, любил Родину.

Еще одну вещь скажу, у меня в голове до сих пор сидит. В 2014 году в селе Новосветловка на Украине Шагинов сделал на Доме культуры мозаику − «Древо жизни». Потом у стены этой мозаики расстреляли людей, а Дом культуры разбомбили. Он тяжело это переживал. Поэтому последние годы жизни были достаточно трагичны и в его творчестве.

Его работы очень тонкие, а все пастели как будто исцарапаны иглой, везде штрихи – это его стиль. Его работы нервные и мрачные, он это отражал. Немногие художники берут злободневные темы. Просто так цветочки он не рисовал − он более глубокий. Это личность, которая требует осмысления. Я думаю, что со временем он явно будет занимать очень значимое место.

– Какой вклад в культуру и искусство донского края привнес Алексей Иванович Шагинов, по вашему мнению?

– Его искусство философично. У него есть образы, присутствует символизм. Что такое изобразительное искусство? Это один из сложнейших видов искусства. Его очень трудно воспринимать, читать работы. Часто бывает: мы посмотрели на картину, развернулись и пошли дальше. А его работы можно рассматривать достаточно долго, и много чего увидеть. Беглый взгляд мало что даст. Это я говорю на своем опыте, у меня его работа, которую он мне подарил на день рождения, уже много лет висит дома. На ней Мадонна с рыбами. И каждый раз, когда я на нее смотрю, вижу там что-то новое: то рыбы по-разному плавают, то у Мадонны взгляд меняется. Это не про оттенки. Такое трудно сделать. Далеко не многие художники на это способны, чтобы задеть душу, и я считаю это значимым вкладом. 

– Каким вы помните Алексея Шагинова по отношению к своему творчеству?

– Мы общались лет 20, участвовали во многих выставках. Хотя в основном он был сам по себе, очень скромен и аскетичен. Жил, не обращая внимания на быт: мог кушать, мог не кушать  Ему главное, чтобы были краски и кисти.

Фото: из личного архива Серафима Земелёва

Когда не было возможности писать на холстах, он рисовал на бумаге карандашом и пастелью. Вот, наверное, почему у него такая громадная серия графики: из-за того, что у него в некоторые моменты жизни не было красок. Персональные выставки у него  проходили достаточно часто. Ему многие помогали, безусловно, чем могли, понимая значимость этого художника. Это всегда видно: с кем ты общаешься, какого он уровня и высоты.

Он не был ни заслуженным, ни народным художником. А его это и не интересовало. Для того чтобы получить эти звания, нужно было различные документы отправлять и так далее. Он был выше этого − просто работал. Как раз, наверное, народный он и есть.

– Почему именно тема лабиринта, созвучная названию проекта, пронизывает работы остальных авторов?

– Тема лабиринта меня волнует достаточно давно. Наверное, как и любого человека, потому что лабиринт − это поиск выхода из тупика, из темноты. Априори когда мы заходим в него, то  попадаем в некое чуждое нам пространство. И, соответственно, мы ищем из него выход. Это авторская выставка, там нет случайных людей, это мои друзья, которые были связаны и с Шагиновым. У нас на выставке не только лобовые решения: лабиринт бывает разный, духовный. Мы не рисовали просто лабиринты. Кто-то у нас более конкретно подошел, кто-то менее. В работах большая свобода и интерпретации. Так или иначе, лабиринт там присутствует на духовном уровне. Если проект будет жить и продолжим его, нам будет что изобразить, и не в одном плане.

Фото: из личного архива Серафима Земелёва

Проект не означает, что мы будем обращаться только к теме лабиринта. За год многое изменится в мире. Мы, люди, будем искать выход всегда, идти от темноты к свету. Нас это всех объединяет.

– Планируете ли вы еще проекты, посвященные творчеству Алексея Шагинова?

– Сейчас мы с Леонидом Феодором работаем над альбомом о нем. Там будет большое количество его работ из музейных и частных собраний. А в Ростове-на-Дону пройдут его персональные выставки на разных площадках. Шагинов прозвучит и в Москве, в Музее русской культуры, который основал Леонид Феодор. Мы возьмем работы из его и из моей коллекций.