Мозаичные ванны Фандеева: в Ростове взяли под охрану здание бывшего гончарного завода
Ростовская область, 29 ноября 2022. DON24.RU. Заявка, подготовленная градозащитниками общественного движения «МойФасад», была рассмотрена на заседании рабочей группы Комитета по охране объектов культурного наследия (ОКН). Об этом в сегодняшнем номере пишет газета «Молот». Теперь у бывшего корпуса алебастрового, известкового и гончарного завода В.И. Фандеева имеется защитный статус. Старинное здание расположено в Братском переулке, 39, и совсем не похоже на завод. Больше на терем – вот такая была до революции затейливая промышленная архитектура. С советских времен и до сегодняшнего дня в здании расположены квартиры.
Защитили промарх
У Василия Ивановича Фандеева было немало заводских корпусов, но сегодня дом в Братском переулке – единственный сохранившийся объект крупного в прошлом промышленного предприятия, напрямую связанного с застройкой и благоустройством Ростова-на-Дону в конце XIX века.
«По оценкам института «Спецпроектреставрация», данным еще в 1993 году, корпус завода Фандеева является ценным элементом застройки конца XIX века, интересный и нечастый для города образец промышленной архитектуры в стиле эклектики. Этот факт, а также принадлежность здания известному в городе промышленнику и повлияли на нашу инициативу о придании защитного статуса данному объекту и, предполагаем, на положительное решение Комитета по охране ОКН», – рассказал «Молоту» основатель общественного движения «МойФасад» Роман Бочарников.
С клеймом Фандеева
«Фасадовцы» обнаружили рекламное объявление конца XIX века, из которого ясно, что завод начал работать в 1880 году. По рисунку на рекламе можно понять, каковы были масштабы предприятия во времена своего расцвета.
«По-видимому, в этой части Братского переулка в то время пыль стояла столбом: на заводе производили портландцемент, алебастр, известь, огнеупорный кирпич, печные изразцы, пирогранитную плитку. Кроме того, завод обустраивал дымоходы, водопроводы и канализацию керамическими трубами, изготавливал мраморно-мозаичные ванны, полы, подоконники и лестницы, делал своды по системе Монье (названы так по фамилии главного садовода Парижа – изобретателя железобетона, из которого он изготавливал кадки для цветов, а потом и другие железобетонные конструкции). Своды Монье получили широкое распространение в строительной практике России начиная со второй половины XIX века и до времени индустриализации. В реставрационной практике название «свод Монье» стало нарицательным», – рассказывает Роман Бочарников.
В начале XX века завод переходит в собственность Алексея Ивановича Бурцева, владельца колокольного завода. Предприятие продолжает выпускать ту же самую продукцию с тем же уровнем качества, но уже под маркой нового владельца.
Любопытно, что изделия завода Фандеева можно встретить и сегодня в домах старого фонда Ростова и Нахичевани. Это и изразцовые печи с огнеупорными кирпичами, и керамические трубы для дымоходов и канализации, и половая износостойкая плитка. Без преувеличения можно сказать, что немалая часть зданий конца XIX – начала XX века построена в Ростове с использованием тех или иных конструктивных, строительных или отделочных материалов, отмеченных клеймом Фандеева (а впоследствии Бурцева).
Кстати, начало ноября ознаменовалось еще одной победой градозащитников Ростова. Они добились включения доходного дома Ивана Парамонова в список выявленных объектов культурного наследия. Теперь старинное здание будет защищено от сноса, хотя в планах был его демонтаж. «Молот» писал об этом в материале «Спасла фамилия» в номере от 8 ноября 2022 года. Напомним, четырехэтажный дом расположен в самом центре Ростова – на улице Социалистической, 128. До революции он принадлежал Ивану Парамонову, племяннику Елпидифора Парамонова, построившего на Дону целую империю. Коммерческая и жилая недвижимость прошлого и позапрошлого веков в Ростове давно уже стала знаковой для его исторического центра. И, как в случае с промышленником Фандеевым, недвижимое имущество известного донского купеческого клана ныне спасается от демонтажа отчасти благодаря как раз известности своей фамилии – мемориальная составляющая в положительном решении комитета сыграла первоочередную роль.
Семь раз отмерь, или Особенности транссексуальной терапии
Ростовская область, 3 января 2023. DON24.RU. Деликатный вопрос о смене пола вызывает бурные дискуссии национального масштаба, под него меняют законы, в поиске своего гендерного счастья люди покидают города и страны. Однако мало кто знает, что в Ростове работает врачебная команда профессионалов, которые на протяжении многих лет помогают решить проблему тех, кто родился не в том теле. Наш корреспондент поговорил с акушером-гинекологом, профессором Александром Рымашевским, доктором медицинских наук, возглавляющим кафедру акушерства и гинекологии № 1 РостГМУ.
– Как давно в Ростовской области у людей появилась возможность перехода?
– Лет 30 точно, только важно понимать, о чем мы говорим. Мы не занимались и не занимаемся сменой пола по желанию пациента. То есть речь идет не о модных нынче трансгендерах, а о транссексуалах. Услуги предоставляются только действительно больным людям, с ними сперва занимаются психиатры, с которыми мы работаем непосредственно в связке. Что касается людей без настоящего диагноза, они отсеиваются в процессе работы с психиатром. Был такой покойный профессор Бухановский, знаменитый психиатр, который помог поймать Чикатило, вот он ими (транссексуалами) занимался. Он сформулировал мысль – транссексуалом может оказаться «нормальный мужик», которого запихнули в женское тело. К нам они приходят, сменив пол в паспорте, то есть это внешне абсолютно нормальная женщина, достаточно часто родившая, а по паспорту – уже мужчина, который просто не может больше пребывать вот в этом теле. Переход – это целый ряд калечащих операций. Переделать женщину в мужчину – пять операций. Переделать мужчину в женщину – четыре. Часть операций выполняется хирургами, часть – гинекологами, часть – урологами. Люди идут на очень серьезные страдания ради исполнения своей мечты. Более того, операции далеко не дешевые и не оплачиваются по обязательному медицинскому страхованию. Люди идут к этому годами очень настойчиво.
– Какие именно операции бывают и что конкретно происходит в процессе?
– Если мы говорим о преображении женщины, то первым делом убираются молочные железы. На втором этапе убирается матка вместе с маточными трубами и яичниками. Потом формируется так называемый Филатовский стебель – имитация полового члена. Это тоже операция из нескольких этапов. Потом формируется или не формируется мошонка. Филатовский стебель – по сути трубка из кожи, изнутри заполненная жиром. Для имитации эрегированного полового члена используются силиконовые протезы, также применяемые при импотенции. Пациент проходит все эти этапы, и это очень длительный и болезненный процесс.
– Нужно ли принимать препараты до и после операции? Какие?
– Конечно. Эти пациенты приходят уже с промежуточным внешним видом, габитусом между мужчиной и женщиной, конечно же они принимают соответствующие половые гормоны. У женщин подавляется нормальный менструальный цикл, начинается рост волос по мужскому типу, голос начинает ломаться. Есть интересное наблюдение: у женщин нет кадыка, иногда они сильно обрастают волосами, но без кадыка выглядят забавно. В женском организме после прекращения выработки женских половых гормонов, даже при выработке в норме мужских половых гормонов, мы стараемся оставить очаги этой выработки, но доза все равно мала, поэтому они всю жизнь обречены принимать эти препараты.
– Насколько сложно выполнить операции?
– Хороший вопрос. Как говорится, три волоса на голове – мало, в супе – много. Операции не самой высокой степени сложности. Мы делаем операции и значительно сложнее. Это, в общем-то, на уровне хорошего гинекологического стационара, достаточно многие люди способны выполнить эту операцию. Другой вопрос – сложность мультидисциплинарного подхода и необходимость в совместной работе нескольких специалистов. Нормальный результат возможен, только если хирурги, эндокринологи, гинекологи и урологи, специалисты, занимающиеся именно этим, погружены в проблему и работают вместе. Это не должно быть самолюбованием хирурга, стоит задача – помочь пациенту.
– Бывают ли случаи, когда пациента нельзя оперировать по состоянию здоровья?
– Редко, потому что зачастую это люди в промежутке от 30 и до 40 лет, которые не успели нахватать серьезных болячек. Основное препятствие – материальное. Каждый этап операции стоит минимум тысяч 100–120, без учета того, что человек покупает себе сам.
Обычно люди накапливают на один этап, а после операции выходят на работу и начинают копить на следующий.
– А если к вам приходят люди без детей, которые планируют их в будущем завести, как им быть?
– К нам приходят люди уже с измененным полом в паспорте, которые до этого долго общались с психиатрами, то есть любые сомнения отсеивались. Теоретически, можно взять яйцеклетки до удаления яичника и хранить сколько угодно, заморозив. Человек без матки не сможет стать матерью, но потенциально замороженные клетки можно оплодотворить и подсадить суррогатной матери, которая, теоретически, сможет родить ребенка женщины, уже ставшей мужчиной. Но это фантастически сложно и дорого.
– Много ли в России мест, где могут сделать операции?
– На самом деле, таких пациентов немного. Так сложилось исторически, что в нашем городе этим занимаются достаточно давно, лет 30, как я сказал ранее, поэтому именно к нам едут люди со всего юга, Средней России и так далее. По сути это может делаться в любом крупном городе, должны сложиться условия, при которых все этапы перехода можно осуществить, грубо говоря, в одной клинике. Иначе урологи будут из Курска, эндокринологи – из Белгорода, гинекологи – из Ростова, и получится как у Райкина – «кто сшил костюм?».
– Сколько по статистике таких людей, которые приходят именно по медицинским причинам?
– На этот счет стоит разговаривать с психиатрами. Бухановский говорил в свое время, что, в первом приближении, из тысячи желающих поменять пол отсеиваются девятьсот девяносто девять, большинство – «придурашки» всякие.
– Просто интересно, если у нас это работает так, то что на Западе с этим происходит?
– На Западе совсем по-другому, это превратилось в моду, зарабатывание денег, все эти бородатые женщины – совсем другое.
– То есть из-за небольшой сложности операции можно делать часто, при этом навешивая приличный ценник?
– Да, получается медицинский бизнес. По факту, они убирают здоровый орган.
– После всего этого уходят ли пациенты счастливыми?
– Да. Они – перешедшие в тело мужчины – уже почти все с женами, причем жены очень даже видные. Как бы женщину ни меняли, психология во многом остается женской, они знают, чего хотят женщины. Люди остаются счастливыми, получая то, о чем давно мечтали. Эти люди материально и социально адаптированы. Мы лично переделывали двух, которые стали летчиками, есть один автомеханик.
– То есть за их права бороться не надо?
– Да их никто не дискриминирует. Никакой борьбы не надо, это нормальные люди. Смотрится как женоподобный мужик: ну плечи узковаты, чуть бедра широковаты – ну идет и идет. Более того, эти люди не требуют какого-то к себе внимания, они не занимаются этой пропагандой непонятно чего. У людей есть проблема, они болеют, им надо эту проблему решить. Проблема экзотическая, решение сложное. Решили – всё, все счастливы. Никаких парадов. Пока психиатр не даст направление, пока человек не поменяет паспорт, мы к нему не подойдем. Здоровому человек нельзя вырезать здоровый орган.
– А чем это заболевание обусловлено?
– Генетически это люди абсолютно нормальные, соответствующие своему полу. Проблема только в голове. В какой-то момент они просто понимают, что не могут жить этом теле. Опять же «пограничников», неуравновешенных людей отсеивают психиатры.
– Получается, на Западе можно поменяться по желанию, раз уж мы коснулись темы?
– Не все так просто. Я не знаю, как сейчас, но пять лет назад все было по-другому, не так, как говорят по телевизору. Нужно учитывать, что, например, в США в каждом штате свои законы. Западные коллеги рассказывали, что разгул ЛГБТ присутствует, но вот приходит пациент, по закону проходит – а деньги? Там это удовольствие стоит в десятки раз дороже, где-то под 50 тыс. долларов за каждое вмешательство. И это не «все под ключ». Не так много даже в Штатах людей, готовых 400 тысяч отдать, чтобы стать мальчиком. Например, в Таиланде сделают трансвеститы себе грудь – ну и все, вот и вся переделка, в отличие от транссексуалов. Нужно четко разделять тех, о ком мы говорим. Кто-то просто играется. Если какая-нибудь придурашка отрежет себе молочные железы – ну отрезала, ну ума палата. Не надо путать идиотов с больными людьми.
– Можно ли вернуть все назад, если пациент передумал?
— Матку вернуть нельзя. Именно для этого пациенты проходят множество экспертиз, в нашей практике такого случая не было ни разу. Искусственный половый член можно убрать, молочные железы можно сделать заново, а пересадка матки – пока невыполнимая задача в мире. Было несколько сообщений, якобы в Эмиратах кому-то пересадили, но это все на уровне разговоров. Показать, как делали, не могут, притом что пересадить сердце не вопрос, а матку пересадить не получается, она не приживается.
