Ростовская область, 9 июня 2020. DON24.RU. О том, что улетает в Москву для работы в больнице, перепрофилированной под прием пациентов с COVID, шестикурсница Ростовского медуниверситета, Анна Окулова рассказала родителям только перед тем, как сесть в самолет.

«А бабушка, как я надеялась, совсем об этом не узнает. Не хотела ее волновать. Правда, кто-то все-таки ей проболтался», – усмехается Анна.

...Месяц она и еще трое старшекурсников Ростовского медицинского университета – Дмитрий Павлов, Артем Рогачев и Надежда Блинова – проработали медбратьями и медсестрами в «красной» зоне в Москве, в Федеральном клиническом центре высоких медицинских технологий ФМБА России (клиническая больница № 119). Все четверо до этой командировки в Москву помимо учебы были медсестрами и медбратьями в ростовской клинической больнице Южного окружного медцентра ФМБА (бывшей «больнице водников»).

«В конце марта в нашей больнице кинули клич: мол, кто не против поехать в Москву поработать в ковидных госпиталях? Я вызвался добровольцем, – делится Дмитрий Павлов. – Было сформировало несколько групп по 10–15 человек, в одну из них мы с ребятами и попали».

Медики требовались в несколько больниц. Ростовскую студенческую команду отправили в центр высоких медтехнологий. «Молот» расспросил Дмитрия и Анну о том, что при работе в «красной» зоне было тяжелее всего и что неожиданно помогло.

«Вот он – вирус, о котором говорит весь мир»

«Я сразу приняла решение, что поеду, – говорит Анна. – Помимо учебы работаю медсестрой в терапевтическом отделении, не привыкла сидеть без дела. А из-за коронавируса госпитализацию прекратили. Да и потом, планирую стать терапевтом. Так что возможности встретиться лицом к лицу с новым заболеванием упускать не хотелось. Кстати, если честно, больше переживала не из-за того, что могу заразиться, что вирус опасен, а что чего-то не сумею и всех подведу... Но со всем справилась!»

Среди первых сильных впечатлений – специфический кашель ковид-инфицированных людей.

«Он действительно особый – глубокий-глубокий и сухой. Видно, как тяжело кашляющему человеку. Поначалу было страшновато из-за сомнений, а защищает ли костюм, – рассказывает Дмитрий. – Помню, как в первую свою смену повел пациента на КТ, надо было спуститься несколькими этажами ниже. Я ехал в лифте, в совершенно замкнутом пространстве, с шестью сильно кашляющими людьми. И думал: «Боже, вот он, этот вирус, о котором говорит весь мир, буквально в паре десятков сантиметров от меня». Но вскоре пришло понимание, что средства индивидуальной защиты со всем справляются».

Укол в трех парах перчаток

«Мы работали в «красной» зоне каждый день в среднем по восемь часов, – объясняет Дмитрий. – Случалось, приходилось задержаться. Порой можно было уйти раньше, если быстрее справился с делами. Моя смена длилась с шести утра примерно до трех часов дня. Чего ни в коем случае нельзя было делать, пройдя через шлюз? Снимать костюм или любую его часть, есть-пить, отправляться в туалет, пользоваться мобильником – его просто оставляли в «чистой» зоне. Жили мы в этой же больнице, в другом корпусе. Еду привозили прямо в больницу в одноразовых контейнерах. Завтрак, обед, ужин – достаточно вкусно. Но я не завтракал. Только с утра выпивал кофейку и печенье одно съедал. Лишнее съешь или выпьешь, начинаешь потеть, захочется спать или в туалет. А надо быть бодрым и не «загруженным». Да и когда голова занята делом, мысли о еде-питье как-то не лезут. А вот когда из «красной» зоны выйдешь, скинешь одноразовый костюм в утиль, хирургический халат и белье в стирку, помоешься, просыпается аппетит».

Спрашиваю, что далось в «красной» зоне сложнее всего? Оказалось, работать в трех парах перчаток, надетых друг на друга (таковы правила). Нащупать вену, сделать укол, подключить пациенту катетер в таком облачении как минимум неудобно. «Но постепенно приноровились, надевали поверх максимально обтягивающие перчатки», – поясняет Дмитрий. На переодевание поначалу уходило 40 минут.

«Но к окончанию «вахты» я управлялся уже минут за 15, – говорит старшекурсник. – Конечно, в костюме потеешь. Если физической работы много и за окном тепло, выйдя, пододетый хирургический халат выжимаешь от пота».

На переодевание у ребят поначалу уходило по 40 минут. Фото из архива Дмитрия Павлова.

Отдельный пункт, о котором упоминают немало тех, кому довелось часы напролет проводить в ковид-госпиталях, – запотевающие очки.

«Сделать в этой ситуации можно много чего, но на 100% ничего не работает, – смеется Дмитрий. – Первым делом купили средство против запотевания стекол в машинах, но оно не помогло. В итоге смазывали очки жидким мылом. А потом насухо вытрешь, грамотно прижмешь для герметичности, и жить вполне можно. Либо, если запотела только верхняя часть, «подглядываешь» в нижнюю».

«Тяжелее всего было в первую неделю. Маска, респиратор, большие очки – все это сильно давило на нос. Поначалу я думала: задохнусь, не выдержу смену, – говорит Анна. – Но спустя неделю в «красной» зоне приспособилась дышать через рот».

«Невероятно приятно»

«Что стало самым приятным? Наша команда превратилась словно в маленькую семью, – рассказывает Анна. – Когда один возвращался из «красной» зоны, кто-нибудь из троих обязательно его встречал. Мы следили, чтобы каждый поел. А еще одной нечаянной радостью стала реакция на нашу командировку. Посыпались сообщения в мессенджерах, в соцсетях. Друзья, одногруппники, даже преподаватели из медколледжа, который я окончила до вуза, писали: «Гордимся», «Ждем». Было невероятно приятно».

За работу в «красной» зоне ребят поощрили путевкой в санаторий Железноводска. Сейчас на федеральном уровне прорабатывается предложение о том, чтобы начислить студентам медвузов, оказывавшим помощь зараженным COVID-19 пациентами, дополнительные баллы при поступлении в ординатуру.