«Ползали к речке и варили на костре ветки деревьев»: репортаж из освобожденного Мариуполя
Мариуполь, ДНР. 4 октября 2022. DON24.RU. Корреспондент «Молота» побывала в освобожденном Мариуполе, в котором в результате боев разрушены около 90% зданий. Бойцы со знаком Z на шевронах называют город вторым Сталинградом.
Осторожно: «лепестки»
30 сентября рано утром на границе между Ростовской областью и ДНР машин было мало. Проскочили ее буквально за 20 минут. Дорога на Мариуполь – идеальная. Совсем недавно заасфальтированная, ровная, как МКАД. На некоторых участках ремонт еще продолжается.
Фото: Каролина Стрельцова
Знаменитая стела на въезде в город еще недавно встречала гостей украинским словом «Марiуполь». Но сейчас чуждая русскому языку буква ушла в небытие, а приезжающих встречает русский «Мариуполь». Стелу украшают два флага – российский триколор и флаг Чеченской Республики с портретом Ахмата Кадырова, отца нынешнего президента республики Рамзана Кадырова.
Фото: Каролина Стрельцова
Светофоры в Мариуполе уже работают, хотя еще месяц назад бездействовали. На перекрестке между металлургическим заводом Ильича и «Азовсталью» лежит перевернутая разбитая Mazda – пикап с украинским флажком на капоте.
Нам направо. Мы приехали в Мариуполь с гуманитарной миссией: представители донского волонтерского центра «Единой России» привезли в местную БСМП около 2000 медицинских халатов, 4000 масок, глюкометры и ингаляторы. Доставку выполнили депутат Гордумы Таганрога Владимир Лаптев и руководитель фракции «Единая Россия» в Неклиновском районном собрании Максим Захаров. Парламентарии здесь не первый раз, такое впечатление, что они знают Мариуполь не хуже, чем Таганрог.
Фото: Каролина Стрельцова
Подъезжаем к больнице, просим медбрата позвать главного врача – он занят. Ждем. Вышли из машины. В городе тихо, автомобилей на дорогах мало. Нас просят быть аккуратными: в городе все ходят только по асфальтированным дорогам, где точно прошли саперы. Сворачивать в траву даже на полметра небезопасно: украинские войска, отступая, оставили на своих бывших точках неразорвавшиеся снаряды и множество мин-«лепестков», на которых регулярно подрываются мирные жители, в том числе дети. Недавно стало известно о 36 пострадавших от мин в ДНР, один из них скончался от ранений. Везде на обочинах – плакаты «Стоп! Мины». Но люди, кажется, уже привыкли: ходят на работу, живут обычной жизнью... Хотя, конечно, к такому вряд ли можно привыкнуть.
Фото: Каролина Стрельцова
К нам подходит женщина, представляется пенсионеркой из Мариуполя Людмилой Степановной. Пришла проведать родственников, которые лежат в больнице. Разговорились.
«Наш девятиэтажный дом на улице Артема, 134, возле автовокзала, полностью сгорел и обрушился. Вот, смотрите, эти маленькие ржавые ножницы – все, что осталось от моей трехкомнатной квартиры. Я нашла их на развалинах дома. Погибли 87 жильцов. По дому нанесли два удара, одновременно загорелись все четыре подъезда и горели два дня, 21 и 22 марта. Люди сидели в подвале. Хотели выйти, но «азовцы» (члены экстремистской организации, запрещенной в России. – Прим. ред.) нас не выпускали, а тем, кто выходил, стреляли в спину. Я тоже сидела в подвале, там в 30-метровой комнате нас было 43 человека, в том числе двое полуторагодовалых детей. У нас не было воды. В марте еще лежал снег, мы его растапливали, а соседки, которые помоложе и посмелее, ползали к речке за водой. А вокруг стреляли. В этой воде на костре варили ветки деревьев...»
Спрашиваю, почему она сразу не уехала из Мариуполя.
«Потому что мы не верили, что до такого может дойти. По профессии я инженер, но работала и гидом-экскурсоводом, показывала туристам не только Мариуполь, но и весь Советский Союз: Ленинград, Ташкент, Сортавалу, Ашхабад… Сейчас я, может быть, и уехала бы из Мариуполя, но мне некуда ехать. Мне негде жить. Видели бы вы, что творилось в Мариуполе, когда раньше привозили гуманитарную помощь! Кто молодой и сильный, тот доставал ее, а такие, как я (у меня вторая группа инвалидности), могли только смотреть и потом забирать пустые коробки. Сейчас мы получаем «гуманитарку» по месту прописки. В одни руки раз в месяц дают бутылку подсолнечного масла, два килограмма гречневой крупы, четыре банки тушенки, четыре банки селедки, два килограмма сахара. Очень надеюсь, что скоро в Мариуполе воцарятся добро, спокойствие и благополучие».
Людмила Степановна плачет. Пытаюсь ее успокоить, получается плохо. Подходит медбрат, сообщает, что сейчас к нам выйдет главврач.
«Iнтенсивна терапiя»
Конечно, я представляла его именно таким: высокий, широкоплечий, благородный мужчина с очень уставшими глазами. Протягивает руку: «Очень приятно, главврач БСМП Мариуполя Сергей Орлеанский».
Заходим в больницу – светлую, чистую, белоснежную. Вывески еще на украинском языке: «Кардiологiчне вiддiлення», «Iнтенсивна терапiя»… Депутаты передают медикам халаты, маски, глюкометры, ингаляторы, сладости к чаю и спрашивают, чего не хватает.
«Честно говоря, не отказались бы от коронарных проводников, нашим сердечникам они сейчас очень нужны», – говорит Сергей Орлеанский.
Депутаты обещают обязательно привезти их в следующий раз.
Фото: Каролина Стрельцова
Спускаемся в холл больницы, просим главврача рассказать о пациентах.
«Украинские военные работали по наводкам, в небе висели дроны, выслеживая людей, снайперы стреляли с верхних этажей, – говорит Сергей Орлеанский. – К нам в больницу привозили и русских, и украинцев – но в основном мирное население. Мы оказывали помощь и тем, и другим, и детям, и взрослым... Вот здесь в коридоре возле синего кресла у нас стояла коробка, там лежали ботиночки убитых детей и ботиночки с оторванными ножками. Полная коробка. Это ужас... Не было ни скорой помощи, ни дорог, все было разрушено, завалено разбитой техникой и проводами. Многие погибли из-за того, что их не смогли довезти до больницы. Кто-то сам приходил, кого-то приносили на носилках. С февраля по июнь мы провели более 800 операций. Сейчас в больнице лежат 105 человек, она рассчитана на 200 коек. Раньше в Мариуполе проживало 500 тысяч человек, весной было 70 тысяч, сейчас уже 205 тысяч – люди стали возвращаться. До сих пор люди ходят на перевязки, например, после огнестрелов и осколочных ранений. В больницу сегодня многие мариупольцы приходят на костылях. На амбулаторный прием ежедневно прибывают 300–400 человек».
Nota bene
Спрашиваю, сколько зарабатывают врачи, средний и младший медперсонал.
«Как говорил Петросян, зарплаты у нас хорошие, только маленькие. Мы надеемся, что перейдем на российские тарифные сетки, и тогда, я думаю, зарплаты будут как минимум в два раза выше. Да, существовала украинская программа по здравоохранению, но если сравнить темпы развития медицинской науки, то Россия шагнула далеко вперед. Нам есть чему учиться, и мы с удовольствием будем это делать. Мы не иждивенцы, мы нормальные работящие люди. Будем жить и идти вперед вместе со всей страной», – подчеркнул медик.
По словам Максима Захарова, Мариуполь получает поддержку из донского региона не в первый раз. Ранее их фракция в Заксобрании Ростовской области направила сюда около 30 т муки для выпечки бесплатного хлеба. Также депутаты ЗС РО передавали детские книги в местный гуманитарный центр «ЕР». А образовательные учреждения города при содействии донских волонтеров получали ноутбуки. Гуманитарная миссия в Мариуполе будет продолжена, ведь помощь необходима: люди продолжают жить в обстрелянных домах с выбитыми стеклами без электричества, газа и воды.
Фото: Каролина Стрельцова
Кстати, БСМП стоит рядом с храмом, возможно, поэтому, говорит Сергей Орлеанский, в здание не попал ни один снаряд. Но таких счастливых больниц очень мало: украинские военные часто целенаправленно обстреливали объекты с красным крестом. В итоге были разрушены три мариупольские больницы, еще четыре – повреждены. Были случаи, когда в ходе сложнейших операций от попадания снарядов погибали и врачи, и пациенты. Не спасали даже бронежилеты, которые медики должны надевать после того, как в радиоэфире объявят о готовящемся ракетном ударе.
За верность профессии Сергей Орлеанский получил звание «Заслуженный врач России». Он говорит, что это оценка работы всего коллектива.
«Каждого, кто в нашей больнице не бросил свое рабочее место, можно назвать героем, – отметил главный врач БСМП. – Было непросто, например, пищеблок готовил на кострах, воду набирали из колодца, военные делились топливом для генератора. Но нам удалось спасти много жизней – вот что самое главное».
Шпионки стали героинями исследования «Мата Хари в донском варианте»
Ростовская область, 20 января 2025. DON24.RU. При советской власти женщины-шпионки большевистского подполья были героинями, а в 1990-е годы «белая» романтика создала своих кумиров. К судьбам «сирен из красного штаба» обращаются в своем исследовании «Мата Хари в донском варианте» доктор исторических наук, главный научный сотрудник ЮНЦ РАН Андрей Венков и профессор кафедры всеобщей истории Кабардино-Балкарского государственного университета Хамитби Мамсиров. Об этом пишет газета «Молот».
Свободу шпионкам
Имена подпольщиц известны, и об их работе достаточно подробно рассказывается в мемуарах разных большевистских деятелей. Ученые черпали сведения о красных подпольщицах в основном из этих источников и архивов ФСБ. Исследование показало, что во время Гражданской войны главными в разведке стали женщины – выходцы из интеллигенции. Они были переброшены на Дон через линию фронта из Москвы и других регионов. Для работы курьерами брали местных девушек.
– Почему ставку делали именно на женщин?
– Мужчины не всегда учитывали их роль в общественно-политической жизни. Чтобы въехать или выехать из области, им, в отличие от мужчин, не требовалось объяснение. Ростовский губернатор генерал-лейтенант Семенов позволил женщинам «временно или совсем покидающим Ростов-на-Дону» не брать разрешительные выездные свидетельства. Вот шпионки и пользовались вовсю этой свободой. Шла Гражданская война, они приезжали из советской России на Украину, а потом спокойно перебирались на Дон. Была создана целая разведывательная сеть, сыгравшая большую роль в Гражданской войне на Дону и в целом на юге России. Советское командование располагало сведениями, которые менялись каждый день. В феврале 1920 года во время боев на левом берегу Дона, по воспоминаниям одного из командиров красных кавалеристов, в степи красные заблудились, а мимо проходила колонна белых казаков, и красноармейцы спокойно произнесли пароль, который менялся ежедневно. Когда белые пошли в наступление осенью 1919-го, красным о его начале было известно заранее, за три дня. Откуда? Потому что шпионки узнавали эти сведения от белых офицеров. Вспомните библейские сюжеты: Ева соблазнила Адама, Далила выведала у Самсона, в чем его сила… Так и шпионки – знакомились с белыми офицерами, узнавали необходимые сведения и передавали все большевистскому штабу. Ради получения информации они применяли свои чары для завлечения и уничтожения белых офицеров, – рассказывает «Молоту» Андрей Венков.
Сирена из красного штаба
В то время когда Ростов был занят белыми (1918–1919 годы), в еженедельнике «Донская волна» писали о Елене Зявкиной (настоящее имя – Елена Реук). Была напечатана ее фотография с подписью «Сирена из красного штаба Зявкина, увлекавшая офицеров в сети советской контрразведки». Она посещала увеселительные заведения, завлекала белых офицеров в район Темерницкого моста, где на них нападали подпольщики. 22 мая 1918 года красная шпионка была арестована, состоялся военно-полевой суд. Были предъявлены тяжкое обвинение (22 уничтоженных офицера, из них три полковника) и веские доказательства. Приговор: 20 лет каторжных работ – и то лишь потому, что по закону женщин нельзя было расстреливать.
Казалось бы, с провалом Зявкиной большевистское подполье в Ростове ждало фиаско. Но нет. После ареста Елены шпионскую сеть было легко восстановить, причем именно в Ростове.
– Ростов – полиэтничный город, считался торговым и бандитским. Если мы возьмем середину XIX века, то градоначальники жили по принципу «живи сам и давай жить другим». Сюда было легко вписаться шпионкам, прибывавшим под видом беженок. Самое активное для них время – с декабря 1918 года и весь 1919 год, когда установилась белая власть, – объясняет Андрей Венков.
Казнь без суда и следствия
Условия, в которых работали чекистки, этакие роковые красотки, зачастую идеализировались.
– Так уж повелось, что шпионская деятельность романтично описывается в художественных произведениях, в кино. Один из примеров – Миледи в «Трех мушкетерах», шпионка кардинала. На самом же деле реальные персонажи были далеки от совершенства, – полагает Андрей Венков. – Подпольщица Ольга Шатуновская вспоминала, как в предательстве заподозрили молодую красивую женщину, присланную в Ростов из Москвы. Она служила в штабе одной из частей деникинской армии и для отвода глаз даже стала любовницей одного офицера. Рискуя жизнью, передавала ценные сведения о военных действиях, о намечаемых передвижениях частей... Руководительница подпольной организации решила, что эта женщина одновременно работает и на деникинцев. Не вызвав ее, не допросив, ей заочно вынесли смертный приговор как предателю, и по настоянию этой руководительницы привели в исполнение. «Особенно я была поражена, увидев одну из членов организации в платье покойной. Я не скрыла своего удивления и получила упрек в интеллигентской бесхребетности», – написала Шатуновская. В Москве о расправе над разведчицей Афанасьевой узнала советник Ленина Елена Стасова и признала, что вина в ее гибели лежит на секретаре Донского комитета Ольге Минской. Последнюю отозвали из Ростова, и вместо нее секретарем Донского комитета была послана Женя Листопад. На мой взгляд, она была очень хорошим организатором, сделала все, чтобы подполье не провалилось окончательно, и когда в Ростов въезжала конная армия Буденного, подпольщицы вышли навстречу.
– Вы изучали организацию белой и красной разведок. Какая, на ваш взгляд, была эффективнее?
– У меня сложилось впечатление, что у красных разведка была лучше. Большевики не стеснялись использовать самые различные методы, а Деникин был по своим взглядам либерал и, когда создавал разведку и контрразведку, не стал привлекать жандармов и царских полицейских, так как они показали себя как «кровавые жандармы». Деникин привлек юристов, адвокатов, прокуроров. Может быть, они и были хорошими профессионалами в своей сфере, но опыта оперативной работы у них не было.
– Как сложилась судьба донских последовательниц Маты Хари?
– Подавляющее большинство разведчиц уничтожили в конце 1930-х годов. Большую роль сыграло, на мой взгляд, то, что они были еврейками и происходили из интеллигентных семей, а у нас тогда к власти привлекли очень много выходцев из деревень, бывших батраков, а те ко всем «нерусским» относились подозрительно. Женщины-еврейки свое отработали, и их убрали как чуждые элементы.
Женский метод в борьбе с классовым врагом
В. П. Глазепа (Варя), служившая няней гинекологического отделения больницы Красного Креста Ростова-на-Дону (в больнице у большевиков в 1917-м была явка), вспоминала: «Когда Красная армия первый раз выбила юнкеров из Ростова, то старший персонал нашей больницы пытался укрыть в больнице 13 белых офицеров, не успевших отступить. Их переодели в женские платья, забинтовали головы и разложили между женщинами на кроватях... Когда в больницу пришли матросы с «Колхиды», я подошла к их руководителю и указала, где лежат юнкера. Их немедленно забрали».
Мата Хари стала широко известна в первом десятилетии XX века в Европе как танцовщица «восточного стиля». Во время Первой мировой войны занималась шпионской деятельностью в пользу Германии. Расстреляна по приговору французского суда за шпионаж в пользу противника в военное время. Имя стало нарицательным для женщин-разведчиц.
