Склонившись над неоконченным полотном на столе в мастерской, ростовский художник Дмитрий Сыров берет паяльную лампу, включает и, кусочек за кусочком, обдает картину струей синего огня.

Посторонний, застав Дмитрия за таким странным занятием, забил бы тревогу, и напрасно. Спекать поверхность живописной работы пламенем – обязательный этап при работе в технике «энкаустика», популярной в Древнем Египте 18–20 столетий назад.

Энкаустика – это создание картин из горячего воска, а точнее даже из нескольких разновидностей смол. О том, зачем этот трудоемкий процесс ростовскому живописцу, и о причинах, заставивших его когда-то круто изменить жизнь, превратиться из альпиниста и инкассатора в художника, корреспондент «Молота» и побеседовал с Сыровым.

Медовые полотна

Созданием «восковых полотен» Сыров «заболел» чуть более года назад. И пока он единственный донской художник, решившийся всерьез экспериментировать с этой диковинной для современного человека техникой создания картин.

«За рубежом, где интерес к «рисованию воском» проснулся уже достаточно давно, не представляет труда купить нужные смеси. Я же готовлю материалы по старинке», – усмехается Дмитрий.

В Москве он покупает большие емкости с косметическим воском, смолу с экзотическим названием даммара и карнаубский воск (из пальмы, растущей преимущественно на северо-востоке Бразилии). Ставит на электропечь ведерную кастрюлю, нагревает ингредиенты. После горячую смесь разливает по кружкам. А затем, добавляя в каждую сухой пигмент либо масляную краску, получает искомое – цветной воск.
Летом восковая смесь влечет в скромную мастерскую Сырова – в «однушку» на первом этаже обычной ростовской многоэтажки на окраине города – десятки пчел. Ведь воск и смола источают сладкий аромат меда.

«И тогда моя кошка Дуся гоняется за этими пчелами по всей мастерской», – улыбается художник.

После окрашенным воском он создает свои полотна. А в финале обрабатывает их огнем: пламя плавит верхний слой, но зато быстро спекает остальную часть живописной работы. Когда-то в Древнем Египте, Риме, Греции от энкаустики отказались в пользу куда более удобной масляной краски. Однако и преимуществ у восковой живописи немало, что и объясняет пробуждающийся к ней интерес. Воск добавляет полотнам глубины, прозрачности – будто легкой дымки, заставляет привычные цвета – охру, кадмий, марин (оттенок светлой морской волны), алебастровый и другие – завораживать. Не зря ведь написанные восковыми красками 15 столетий назад «Фаюмские портреты» считаются шедеврами живописи.

Эффект ржавчины

За год с лишним из-под кружек и паяльной лампы Сырова вышло более 20 восковых картин, их с успехом демонстрировали на выставках в Сочи, Москве, Югорске. В восковой технике Дмитрий «изготавливает» абстракции – картины с названием «Стокгольм», «Этрусское не читается», «Ангел», «Путь в тысячу ли», «Тропой Анки-Киеле», «В поисках лета» и др. Абстракционизм подразумевает отказ от конкретных образов и форм, но необычные названия – будто указательный палец в нужном направлении, который помогает понять заложенную в полотне философию, будь то размышления о Древнем Риме («Этрусское не читается») или о мифологии эскимосов («Тропой Анки-Киеле»).
Между тем художник продолжает экспериментировать. С недавних пор рисует воском и поверх ржавых металлических пластин: такое соседство придает изображениям воздуха, легкости, нежности.

Шаг в неизведанное

Впрочем, эксперимент Дмитрию никогда не был чужд. В 26 лет он порядком изумил друзей, рискнув выйти из наезженной колеи. Работал промышленным альпинистом (бригада, в которую входил, выполняла любые работы на высоте – мыли окна и витрины, заделывали межпанельные швы), после был инкассатором в банке.

«Да, меня с детства тянуло к живописи: на выставках стоял перед многими, особенно пейзажными, полотнами, словно зачарованный, – вспоминает он. – Но с годами жизнь взяла свое. Однажды, уже будучи семейным человеком, нарисовал две небольшие картины. Но после краски отложил… И вдруг в 26 меня накрыли тяжелые раздумья, не мог отделаться от ощущения, что иду не своей дорогой, занимаюсь не тем… Однажды жена спросила: «А чем бы ты хотел заниматься?» Я задумался. А через мгновение выпалил: «Живописью!» Я всегда буду благодарен ей за то, что она ответила: «Небольшие сбережения у нас есть. Иди за своей мечтой к тому, что тебе действительно нравится».

Сейчас, спустя 20 лет, Дмитрий Сыров – среди наиболее востребованных и самобытных российских живописцев, его картины выставляют в Москве, Питере, Лиссабоне, Сочи, Уфе и т. д., а желающим их приобрести придется выложить немалые суммы.

«А тогда я всему учился с нуля, – объясняет он. – Штудировал горы литературы по живописи. Пошел в парк Горького к художникам, торгующим картинами, и выспрашивал об азах – как выбирать кисти, разводить краски, грунтовать картон… Когда нарисовал первую большую картину, чуть не сдох от радости. Ночью вставал, шел в кухню якобы попить воды, а на самом деле стоял перед полотном. Одновременно, чтобы содержать семью (ведь была жена, рос ребенок), подрабатывал. Но потихоньку начал носить свои крошечные работки на каких-то картонках в парк. Поначалу было ощущение, что побьют… Ведь не знал, что плохо, а что хорошо. Отдавал работы за 100, за 200 рублей. Когда их начали покупать, не поверил… По-прежнему считаю: человек ограничен только своими сомнениями. Можно и нужно делать шаг в сторону, искать себя, не бояться слушать сердце».

К слову, мама Дмитрия увлеклась рисованием в 59 лет. Жизнь сложилась так, что больше десятка лет она живет с родственниками в США. Так вот, иногда по воскресеньям выносит свои картины на рынок в Нью-Йорке, где их быстро разбирают.

Осенью Дмитрий Сыров представит восковые полотна на московской международной ярмарке современного искусства Соsmoscow.