Ростовская область, 25 февраля 2020. DON24.RU. «Перестаньте издеваться над животными!» – такие комментарии под публикациями цирковых групп в соцсетях в последние годы не редкость. Бьют ли дрессировщики зверей, что такое «зоошиза» и есть ли будущее у цирка без животных, мы обсудили с дрессировщиком в шестом поколении Михаилом Филатовым-Клыковым (МФ) и директором Ростовского государственного цирка Игорем Байтингером (ИБ).

– Что это за кнут в руках у дрессировщика?

ИБ: – Это не кнут, это шамберьер. Животных им не бьют. Это скорее указка, с помощью которой, например, вот этот пони понимает команды.

МФ: – Это скорее барьер, за который лошадь или пони не заходит. Они слушают команды и реагируют на движение шамберьера. Смотрите, я его направлю влево – именно в эту сторону и начинает движение лошадь.

– То есть животных в цирке не бьют?

ИБ: – Есть понятие мягкой и жесткой дрессуры. Жесткая – когда через усилие заставляют животное что-то сделать. Мягкая основана на вырабатывании рефлекса, по которому мохнатый артист и работает. В России всегда работали по методике мягкой дрессуры. Вся идеология советского, а затем и российского цирка построена на том, что животных не бьют. С ними разговаривают, это партнер. Я скорее поверю в то, что дрессировщик ударит того, кто обидит его животное.

                                                                   Игорь Байтингер

МФ: – Еще мой прадед, дрессировщик Валентин Филатов (народный артист СССР), в своей книге описал, как укрощение в цирке переходило в дрессуру. Животные, с которыми мы работаем, это, по сути, наши дети. Мы работаем с кошками, леопардами, попугаями, медведями, обезьянами, пони, змеями. Зверя мы не берем из живой природы. Часто это рожденный у нашего четвероногого артиста малыш. И животные у нас живут дома до полугода, до года. Дольше нельзя, иначе дом превратится в берлогу. Потому будущего артиста переводят в цирк, знакомят с его помещением, с прайдом. Мейн-куны у нас живут семьей. Папа работает, а мама – нет. У них отношения, общие дети. Вот недавно родилось семь маленьких мейн-кунов – будем растить артистов.

– Но ведь в живой природе зверю все равно лучше?

ИБ: – Животное в цирке живет в два раза дольше, чем в живой природе. Его кормят по специально разработанным нормам. А норма чистого мяса, например, у тигра – 7,5 кг в день. Понятно, что в живой природе у него нет шансов на такой рацион. Зверей регулярно осматривает ветеринар, сделаны все прививки, они получают полный комплекс витаминов, у каждого животного есть свой ветеринарный паспорт.

МФ: – И ран, травм в цирке животное не может получить столько, сколько в своей среде обитания. И речь не о выступлениях, все номера тщательно продуманы с точки зрения безопасности. Дело во взаимоотношениях со своими же сородичами. Например, у обезьян в прайде есть альфа-самец, лидер. У молодого самца с ним происходит конфликт. В природе очень часто животное получает увечья и даже гибнет, когда начинает делить территорию с представителем своего вида. Глава прайда в цирке – это все-таки дрессировщик. А мы стремимся, чтобы животные жили в мире. Например, у нас обезьяна дружит с попугайчиком, хотя в природе второй рискует стать обедом первой. А в цирке им не нужно охотиться, потому что у них есть питание.

                                                                      Михаил Филатов-Клыков

– С безопасностью животных в цирке разобрались. А как насчет дрессировщиков? Есть разные истории, когда страдали не только они, но и зрители.

МФ: – Наша династия работает в цирке с 1836 года, и таких эксцессов у нас никогда не было. Потому что все зависит от дрессировщика. Если он зашел в вольер и видит, что животное не в настроении, это значит, что мы сегодня работаем без него. Особенно это касается крупных кошачьих. Никаким укрощением, повторюсь, мы не занимаемся. Если животное не хочет работать, его никто не будет заставлять. Дрессировщик и его питомец всегда чувствуют настроение друг друга. Если я, например, захожу в вольер к обезьяне в подавленном настроении, она обязательно сядет рядом и начнет перебирать мне волосы – утешает.

– Создается впечатление, что в цирке между животными и людьми мир да любовь. Но сейчас так много негатива в адрес цирка, особенно в интернете. Вы часто с этим сталкиваетесь?

МФ: – Сталкиваемся мы тоже чаще всего в интернете. В реальности никто нас не третирует. Мне кажется, что это сегодня такой интернет-тренд. Вообще, у нас сейчас три тренда – ЗОЖ, «яжемать» и «зоошиза». Бороться с этим бесполезно, только ждать, когда возникнут новые интересы у людей в соцсетях.

ИБ: – Я тоже считаю, что «зоошиза» – это просто хайп в интернете. На самом деле мало кто действительно переживает за животных. Иначе поинтересовались бы внутренней кухней. Что касается Росгоцирка, нет никаких подтвержденных фактов жестокого обращения с животными или плохих условий содержания. А вообще, с этого года вступают в силу серьезные изменения в законодательстве, касающиеся содержания животных. Эти изменения, как я надеюсь, позволят контролировать и ситуацию в частных цирках-шапито, в которых возможно недоброе отношение к животным. Из-за них, как правило, и формируется не всегда позитивное мнение о работе животных в цирке. Люди, которые работают в государственном цирке десятилетиями, несколькими поколениями, которые растут и стареют рядом с животными, никогда не позволят себе обидеть зверя-коллегу. Для них это не бизнес, это – образ жизни.