«Нас дома своими не считают…»: беженцы из Мариуполя делятся пережитым
Никто из них раньше и не слышал о Сальске. У большинства в России нет ни родственников, ни знакомых. И у каждого в глазах - немой вопрос: «За что с нами так?» Их дома стёрты с лица земли. На месте жилых кварталов, парков и скверов - воронки от снарядов и чёрный дым пожарищ. Город плачет. Города больше нет. А его жители до сих пор не могут поверить, что подобное может происходить в наше, казалось бы, спокойное время…
ЗЕМЛЯ СОДРОГНУЛАСЬ
Людмила Николаева родилась и выросла в Мариуполе. По образованию - медсестра. Работала в костно-туберкулёзном санатории им. Крупской. Мужа давно похоронила. Многодетная мама - у неё трое взрослых сыновей и дочь. Трижды бабушка. Жила в посёлке Западный Приморского района Мариуполя вместе с двумя сыновьями и их семьями и старенькой свекровью. Они только отремонтировали дом, накрыли новую крышу. Собираясь вместе на большой кухне за традиционным вечерним чаепитием, всегда обсуждали прошедший день, решали насущные проблемы и так радовались, что большая стройка, наконец, окончена, в доме хорошо, тепло и уютно…
«И вот - утро 24 февраля. Слышим: такой гул - и следом характерный взрыв, от которого земля содрогнулась, - рассказывает Людмила. - Мы, конечно, не ожидали. Три дня пришлось сидеть в подвале вообще безвылазно, потому что стреляли постоянно. Это был сущий кошмар. Хорошо били по нам «доблестные» воины-националисты, ничего не скажешь… Что мы им сделали? Ничего, кроме того, что мы - русскоязычное население. Нас они своими не считали. Так и говорили: вас всех надо истребить. У нас недалеко от дома канава есть, так они там постоянно сидели. Их выбьют, а они опять там. Оттуда было удобно, видимо, по нам стрелять… Это и есть истребление населения. И неправда, что начали нас бомбить русские. Это были украинская армия по приказу Зеленского, мы знаем…
Хочешь - не хочешь, а из подвала приходилось делать редкие вылазки. За водой ходили к источнику. Наберём большую бадью и тянем. Озираемся по сторонам, чтоб не шмальнули. Ели закрутки. Благо еще, что накануне всего этого купили три мешка крупы для собак. Ею и питались всё то время, что сидели в подвале. Ещё оладушки пекли на дровяной печке. И всем делились с соседями... Спустя месяц мы научились различать самолёты по звуку. Российские самолёты тихо летят, а украинские громко, как кукурузник. И как только он пролетит, раз - и бомба где-то упала.
Так два месяца и провели в этом кошмаре… Ко мне люди постоянно приходили. Кому нужна была медицинская помощь - все тянулись в мой дом, ведь городские больницы украинские войска разбомбили в первую очередь, а раненых было очень много…
Когда обстрелы стали чаще и ближе, мы поняли: надо уезжать. Быстро бабушку собрали, кое-какие вещи, документы и сели в «бусик». Не поверите: только отъехали - и в наш дом попала бомба. Националисты прознали, что я помогаю раненым, поэтому мой замечательный дом и разбомбили. Ведь если ты оказываешь помощь, ты враг номер один…
За рулём «бусика» был сын Артём. Сколько он, бедный, пережил! Вся машина в осколках от снарядов. И таким был весь транспорт в этом коридоре жизни, где люди ехали сплошным потоком друг за другом, спасаясь от бомбёжек…
Мы двигались через Донецк. Потом попали в Таганрог. Четверо суток добирались. Оттуда нам дали направление сюда, в Сальск. Мы сразу согласились. Здесь нас хорошо встретили, накормили, напоили. Здесь - чистые простыни, вода, можно постирать. А самое главное, здесь не стреляют. Откуда силы? Не знаю. Надо держаться. Конечно, очень тревожусь за остальных своих детей, чтобы они доехали благополучно. Таня, дочь, с семьёй, в очереди 975-я, они застряли в Володарске…»
КАК 80 ЛЕТ НАЗАД…
Людмила - редкой души человек. Она не бросила свою 94-летнюю свекровь на произвол судьбы, забрала с собой в новую жизнь. Бедная старушка! Могла ли она представить, что в преклонном возрасте снова переживёт ужас войны, что ей опять придётся прятаться в погребе, как в Великую Отечественную? Только тогда, в 1943 году, она девчонкой спасалась от немецких фашистов, а теперь - от кого?
«Я родилась в Брянской области, в деревне Комаричи, - рассказывает Мария Гавриловна. - Мне в декабре 95 лет будет. Нас у родителей было четверо, трое детей умерли в войну. Когда немцы пришли, нас всех, кто жил в деревне, согнали в один дом, хотели сжечь, как партизан. Помню, все плачут, стены уже облили бензином - и тут нас выпускают: полицаю как-то удалось убедить немцев, что здесь нет партизан, только женщины и дети. Мы вышли. Цепочкой прошли вдоль села на лужайку, где нам приказали остановиться. Наставили пулемёты. Смотрели, побежит кто-то или нет. Мы не двигаемся. А хаты уже все горят. У нас всё сгорело: большой хозяйственный двор и дом. Куда деваться? В подвалы. Как мышки, там просидели всё лето, осень и зиму, ждали освобождения. В один из апрельских дней слышим, стучит кто-то по крышке погреба: «Есть живые?» Мы спрашиваем: «Кто вы?» В ответ: «Мы свои. Русские». С тех пор у нас началась нормальная жизнь, немцев нет, мы не боимся. Начали в огородах копаться, дома восстанавливать. Из деревни десятка два жителей всего-то и осталось…
Работала в колхозе. Я труженик тыла. После войны училась в школе, директор дала справку - и с ней я приехала в Мариуполь. Это было в 1950 году. Родители переехали туда в 1953 году. На овощной базе работала, на швейной фабрике, на железной дороге проводницей. Думала ли я, что снова придётся прятаться в подвале? Нет, конечно. Что пережито, не передать… Спасибо, что ваши люди нас приняли, что меня не бросила невесточка. Мы как сёстры с ней, всегда вместе были. Вани-то моего не стало, когда ему 39 лет всего было... Дружно жить - самое первое счастье. Как этого не понять тем, кто стреляет и убивает мирных граждан? Я не знаю».
В планах у Николаевых - найти работу, оформить российское гражданство, поменять пенсионные книжки. «Конечно, хочется крышу над головой, - говорит Людмила. - Пусть будет халупка, но - своя… Возвращаться не думаем. Куда? Надо начинать всё сначала. Отдельно хочу поблагодарить всех, кто оказывает нам здесь такое внимание. Все службы приходят, на месте решаются все вопросы. Бабушке даже инвалидное кресло выделили, ходить-то ей совсем тяжело. Спасибо, что кормят нас три раза в день. Мы за всё благодарны. Одно то, что нас приняли, дорогого стоит. Люди здесь добрые, хорошие. Понимают всё, приносят одежду, бабушке тапочки принесли… Да, наше счастье, что мы вовремя оттуда уехали. Было бы здоровье и мы все вместе, а что ещё надо? Всё у нас будет хорошо…»
«МАМА И ПАПА - ЕЩЁ ТАМ…»
Одной из последних в пункт временного размещения Сальска приехала Виктория с мужем и двумя сыновьями. Она тоже из Мариуполя. Там остались её родители, за которых девушка очень переживает.
«Мы пробивались в Россию колонной под обстрелами, на нашей машине оторвало двери, отлетел багажник, - рассказывает Виктория. - В Мариуполе два месяца сидели в подвалах, ели-пили что достанем, как все там, сидели без света, воды и тепла. Дома там целыми девятиэтажками выгорают под миномётным огнём…
Еле успели с детьми уехать. Больше сил терпеть не было. Мы там родились, учились, работали, гуляли по набережной. И всё осталось в прошлом, как и наш красивый город… Мы с мужем металлурги, работали на заводе, который разбомбили. Теперь не знаем, где и как быть. В планах - найти работу и начинать всё с чистого листа. С родителями нет связи. Мы с ними в разных районах жили. Видела в Безыменном, где ожидали регистрации, их соседей. Они сказали, что мама и папа ещё там, в Мариуполе…»
Светлана Омельянович, 8(86372) 7-10-22, omelpress@bk.ru
salsknews.ru
