Клюква на «медвежьей тропе» и кукумария: больше полугода длится одиссея ростовчанки на Камчатке
Ростовская область, 19 января 2022. DON24.RU. В мае прошлого года ростовчанка Елена Ведмедь с головой пустилась в авантюру, внезапно отправившись за 10 с лишним тысяч километров на восток, на другой конец России, в маленький поселок Оссора на полуострове Камчатка. О своей одиссее она рассказала журналисту газеты «Молот».
Метели, вьюги и мороз в 27 градусов, возможность полакомиться диковинными видами красной и белой рыбы, сбор клюквы на «медвежьей тропе», поездка осенью на вездеходе по тундре, одевшейся в багрянец, корякский праздник Хололо... И это далеко не весь перечень того, что испытала на себе Елена Ведмедь.
– Здесь, в Оссоре, к слову, издают районную газету, и профессиональным журналистам будут рады. Так что вы подумайте, вдруг вам интересен такой вариант, – объясняет она мне.
И я понимаю, что она вовсе не шутит.
А еще на протяжении всей своей камчатской эпопеи Елена активно и старательно ведет аккаунт в соцсети, благодаря чему жители Дона одним глазком уже и сами увидели настоящую, без прикрас, Камчатку: Елена пишет о местной кухне и о продуктах с неведомыми нашему уху названиями вроде кукумария и рыба кумжа, об обычаях коряков, о нюансах вылова рыбы и способе быстро ее разделать, о пурге, снегоходах, кедраче, о смысле жизни на краю света. Обо всем этом, а еще о том, как дать толчок развитию туризма внутри страны, чем донской регион может быть привлекателен для туристов с Дальнего Востока, «Молот» Елену и расспросил.
Когда все дороги исхожены
– Елена, на Камчатке вы уже больше полугода, но подписчики порой продолжают недоумевать: дескать, как вас угораздило оказаться на севере Дальнего Востока, в поселке, вся территория которого – несколько улиц на берегу Тихого океана? Тем более что, насколько я знаю, ваша профессия никак не связана ни с рыболовством, ни с изучением традиций народов Севера...
– Я по образованию архитектор, работала всю жизнь графическим дизайнером, иллюстратором. Но тут, в Оссоре, уже больше 23 лет живет моя подруга, и мне давно мечталось выбраться на Камчатку. А тут пришла пандемия, в работе периодически стали возникать паузы. И я решила поехать, пожить там недолго, устроиться на время путины на местный рыбзавод, подзаработать… Да и потом, в последние годы было ощущение, которое наверняка кому-то знакомо: все вроде бы хорошо, но ты живешь по накатанной, перед глазами – одни и те же картины, тебе ставят однотипные задачи. Хочется глотка свежего воздуха, чтобы «перезапустить» себя, начать жить заново.
На рыбкомбинат я в итоге не устроилась. Но нашла другую, напряженную и нервную, но нужную, как мне кажется, работу: тружусь на муниципальной службе, помогаю местным неблагополучным семьям. А сейчас я уже так прикипела душой к этим краям, так «залипла», так привязалась к здешним людям, что не смогу, наверное, в Ростове. Хотя если уеду с Камчатки, то обоснуюсь в тихом местечке возле Дона.
Банкетный зал с видом на сопки
– Что из того, что вы увидели или попробовали на Камчатке, особенно удивило, запомнилось?
– Тут есть то, что на самом деле для любого туриста ценнее всего: необычность. Ты будто высаживаешься на другую планету. Если говорить о конкретике, потрясает уже даже природа. Чтобы попасть в Оссору, я летела из Ростова с пересадкой в Москве до Петропавловска-Камчатского. Но оттуда до нашего поселка – еще 1000 км на север. А дорог в тундре почти нет. Добираться до Оссоры нужно с помощью авиасообщения – на самолете или вертолете. В сезон навигации ходят кораблики. А между селами передвижение только на вездеходах и автомобилях-внедорожниках, зимой – на снегоходах. Асфальт тут не стелют, так как он попросту не выдерживает здешних температур. Немногие существующие дороги выложены из бетонных плит.
Как объясняет Елена, на Камчатке порой чувствуешь себя, как на другой планете. Фото из архива Елены Ведмедь.
Но прекрасно помню, как я, прилетев в Оссору, вышла к Тихому океану и глотнула местный влажный чистейший воздух: он был потрясающим и остается таким по сей день, его будто пьешь. Здешняя зима, конечно, суровее ростовской. Бывает, наметает сугробы до подоконника. Но зато потом от деревьев не оторвать глаз: сахарные ветки поблескивают, покрытые будто стразами Сваровски.
А еще недавно мне здесь на день рождения подарили прекрасные баффины – сапоги с литой прорезиненной поверхностью и войлочным валенком внутри, рассчитанные на мороз до 50 градусов. Врезалась в память и поездка осенью за клюквой к озеру, куда приходит нереститься не выловленная людьми в путину красная рыба – кижуч, кета, красница. Особенность лососевых в том, что, отнерестившись, они умирают. Такую полуживую рыбу человеку есть уже нельзя, а вот бурым мишкам вполне можно. И в сезон они тут постоянно рыбачат: устроили себе на берегах озера банкетный зал и прямо тут же – туалет с живописным видом на сопки (усмехается).
Но на этих же болотистых почвах растет прекрасная клюква, и камчадалы ездят ее собирать. К слову, по счастью, пока я ни разу с мишкой не пересеклась. Хотя рано утром они нередко забредают в наш поселок, это фиксировали видеокамеры. Однажды делала утреннюю зарядку на краю поселка, а за час до того, как выяснилось позже, там бродил медведь.
Камчатские сугробы с ростовскими зимами не сравнить. Фото из архива героини публикации.
Рыба вместо хлеба
– Позади – Новый год и Рождество. Чем праздничные столы на Камчатке отличаются от донских застолий?
– Оссору начали строить в 50-х годах XX века. А на 1970-е пришелся расцвет как Оссоры, так и других поселков на берегу Берингового моря, ориентированных на рыбзаводы. В придачу в этих краях существовали колхозы, где разводили оленей, действовала заготконтора, где скупали у охотников пушнину, но все это прекратило существовать в 1990-е годы.
В XX веке сюда, покорять край света, со всего Советского Союза ехали дерзкие и смелые, но романтики. Потом они тут осели, теперь здесь живут их потомки и, разумеется, представители такой исконно северной народности, как коряки. Недалеко есть корякское село Тымлат, заходишь в тамошнюю школу – и будто ты в Японии, у коряков свой тип внешности. А во многих других населенных пунктах такое потрясающее смешение национальностей – повсюду армянские, осетинские, украинские, узбекские фамилии! В общем, коктейль из людей бывшего Советского Союза. Меня не покидает ощущение, что вернулась в СССР.
Я это к чему? Так как населяют Камчатку выходцы из СССР (плюс сейчас сюда работать по контракту приезжают из разных уголков России), они придерживаются тех же кулинарных привычек, что и остальные россияне: на Новый год – оливье, картошка, горячее мясное или рыбное блюдо.
Но, конечно, рыба тут везде и у всех. Когда-то коряки сушили ее без соли, которую здесь было не достать, делали юколу – сушено-вяленую рыбу. И эту рыбу ели вместо хлеба. Сейчас такого нет, конечно. Но морозильники забиты рыбой. Навага (разновидность тресковых) тут – как у нас вареная колбаса, ее полно, и она не особо котируется. Путина была летом, но сейчас у людей есть замороженный фарш лососевых, копченая корюшка, в продаже – пресервы из кижуча и красницы (эти виды рыб для пресервов оптимальны), коряки салу предпочитают смалец из нерпы.
В придачу началась зимняя рыбалка, ловят ту же навагу, щуку. У моей приятельницы подруга увлекается зимней рыбалкой. Уловы хорошие, недавно принесла и поставила в подъезде многоквартирного дома ведро бесплатной рыбы: «Кому надо, берите, а остатки я собакам раздам». А еще можно раздобыть вкуснятину – белую рыбу кумжу.
Возить провизию через тундру скоро обещают и на таких вездеходах. Фото из архива Елены Ведмедь.
«А разве огурцы у вас не китайские?»
– У вас за плечами составление иллюстраций для «Нескучного путеводителя по Ростову», тема привлечения туристов вам не чужая. Есть ли на Дону «крючочки», которыми можно было бы заинтересовать, заманить к нам туристов с Дальнего Востока?
– Для камчадалов главный донской манок – наше изобилие продуктов, особенно овощей, фруктов и ягод, зелени, мяса. В Ростове я однажды сняла видео, просто придя летом на рынок у дома. Тут тебе и синенькие, и кабачки, коробки с болгарским перцем, всевозможные яблоки, огурцы и помидоры всех калибров, чеснок, лук, морковка, початки кукурузы, пучки кинзы, абрикосы, малина. Смонтировала простенький ролик «Обычный южный день». А недавно обнаружила это видео в телефоне.
В Ростовской области не отдают себе отчета, насколько на самом деле на Дону вкусно живется, какие у нас ароматные, сочные овощи, фрукты, ягоды, зелень. Когда я показала этот ролик на Камчатке, он удивил и вызвал восторг! Люди недоверчиво спрашивали: «А что, к вам не везут китайские огурцы и чеснок?». Да, Камчатка потихоньку преображается: строят новые дома со всеми коммунальными благами, дают там служебные квартиры специалистам, которые приезжают работать по контракту. Или, например, в Оссоре создали новый уютный краеведческий музей.
Но овощи и фрукты, «молочка», животноводство – это слабая сторона. Камчатское лето короткое, длится два месяца, тут успевают вырастить клубнику, смородину, картошку, морковь и свеклу, есть клюква, брусника, шикша, княженика и еще некоторые ягоды, в теплицах – огурцы. Но существенную часть провизии везут кораблями и самолетами. Немало овощей и фруктов из Китая. И это совсем не то. Что-то подпорченное, что-то подгнившее, что-то засохшее, что-то «пластиковое». Нет того аромата, того вкуса...
Потому лично я упор делала бы на донское витаминное многообразие, популяризировала бы его по максимуму. И донские цены камчадалов поразили бы. На Камчатке я, например, покупала привозные огурцы по 400 рублей за кг, тепличные местные – по 300. В Ростове они в то время стоили 30 руб./кг. А что мне было неприятно на Дону, так это замусоренность, приезжаешь на любимый пляж – грязно... На Камчатке везде девственная чистота, и хорошо было бы это перенять.
Шпионки стали героинями исследования «Мата Хари в донском варианте»
Ростовская область, 20 января 2025. DON24.RU. При советской власти женщины-шпионки большевистского подполья были героинями, а в 1990-е годы «белая» романтика создала своих кумиров. К судьбам «сирен из красного штаба» обращаются в своем исследовании «Мата Хари в донском варианте» доктор исторических наук, главный научный сотрудник ЮНЦ РАН Андрей Венков и профессор кафедры всеобщей истории Кабардино-Балкарского государственного университета Хамитби Мамсиров. Об этом пишет газета «Молот».
Свободу шпионкам
Имена подпольщиц известны, и об их работе достаточно подробно рассказывается в мемуарах разных большевистских деятелей. Ученые черпали сведения о красных подпольщицах в основном из этих источников и архивов ФСБ. Исследование показало, что во время Гражданской войны главными в разведке стали женщины – выходцы из интеллигенции. Они были переброшены на Дон через линию фронта из Москвы и других регионов. Для работы курьерами брали местных девушек.
– Почему ставку делали именно на женщин?
– Мужчины не всегда учитывали их роль в общественно-политической жизни. Чтобы въехать или выехать из области, им, в отличие от мужчин, не требовалось объяснение. Ростовский губернатор генерал-лейтенант Семенов позволил женщинам «временно или совсем покидающим Ростов-на-Дону» не брать разрешительные выездные свидетельства. Вот шпионки и пользовались вовсю этой свободой. Шла Гражданская война, они приезжали из советской России на Украину, а потом спокойно перебирались на Дон. Была создана целая разведывательная сеть, сыгравшая большую роль в Гражданской войне на Дону и в целом на юге России. Советское командование располагало сведениями, которые менялись каждый день. В феврале 1920 года во время боев на левом берегу Дона, по воспоминаниям одного из командиров красных кавалеристов, в степи красные заблудились, а мимо проходила колонна белых казаков, и красноармейцы спокойно произнесли пароль, который менялся ежедневно. Когда белые пошли в наступление осенью 1919-го, красным о его начале было известно заранее, за три дня. Откуда? Потому что шпионки узнавали эти сведения от белых офицеров. Вспомните библейские сюжеты: Ева соблазнила Адама, Далила выведала у Самсона, в чем его сила… Так и шпионки – знакомились с белыми офицерами, узнавали необходимые сведения и передавали все большевистскому штабу. Ради получения информации они применяли свои чары для завлечения и уничтожения белых офицеров, – рассказывает «Молоту» Андрей Венков.
Сирена из красного штаба
В то время когда Ростов был занят белыми (1918–1919 годы), в еженедельнике «Донская волна» писали о Елене Зявкиной (настоящее имя – Елена Реук). Была напечатана ее фотография с подписью «Сирена из красного штаба Зявкина, увлекавшая офицеров в сети советской контрразведки». Она посещала увеселительные заведения, завлекала белых офицеров в район Темерницкого моста, где на них нападали подпольщики. 22 мая 1918 года красная шпионка была арестована, состоялся военно-полевой суд. Были предъявлены тяжкое обвинение (22 уничтоженных офицера, из них три полковника) и веские доказательства. Приговор: 20 лет каторжных работ – и то лишь потому, что по закону женщин нельзя было расстреливать.
Казалось бы, с провалом Зявкиной большевистское подполье в Ростове ждало фиаско. Но нет. После ареста Елены шпионскую сеть было легко восстановить, причем именно в Ростове.
– Ростов – полиэтничный город, считался торговым и бандитским. Если мы возьмем середину XIX века, то градоначальники жили по принципу «живи сам и давай жить другим». Сюда было легко вписаться шпионкам, прибывавшим под видом беженок. Самое активное для них время – с декабря 1918 года и весь 1919 год, когда установилась белая власть, – объясняет Андрей Венков.
Казнь без суда и следствия
Условия, в которых работали чекистки, этакие роковые красотки, зачастую идеализировались.
– Так уж повелось, что шпионская деятельность романтично описывается в художественных произведениях, в кино. Один из примеров – Миледи в «Трех мушкетерах», шпионка кардинала. На самом же деле реальные персонажи были далеки от совершенства, – полагает Андрей Венков. – Подпольщица Ольга Шатуновская вспоминала, как в предательстве заподозрили молодую красивую женщину, присланную в Ростов из Москвы. Она служила в штабе одной из частей деникинской армии и для отвода глаз даже стала любовницей одного офицера. Рискуя жизнью, передавала ценные сведения о военных действиях, о намечаемых передвижениях частей... Руководительница подпольной организации решила, что эта женщина одновременно работает и на деникинцев. Не вызвав ее, не допросив, ей заочно вынесли смертный приговор как предателю, и по настоянию этой руководительницы привели в исполнение. «Особенно я была поражена, увидев одну из членов организации в платье покойной. Я не скрыла своего удивления и получила упрек в интеллигентской бесхребетности», – написала Шатуновская. В Москве о расправе над разведчицей Афанасьевой узнала советник Ленина Елена Стасова и признала, что вина в ее гибели лежит на секретаре Донского комитета Ольге Минской. Последнюю отозвали из Ростова, и вместо нее секретарем Донского комитета была послана Женя Листопад. На мой взгляд, она была очень хорошим организатором, сделала все, чтобы подполье не провалилось окончательно, и когда в Ростов въезжала конная армия Буденного, подпольщицы вышли навстречу.
– Вы изучали организацию белой и красной разведок. Какая, на ваш взгляд, была эффективнее?
– У меня сложилось впечатление, что у красных разведка была лучше. Большевики не стеснялись использовать самые различные методы, а Деникин был по своим взглядам либерал и, когда создавал разведку и контрразведку, не стал привлекать жандармов и царских полицейских, так как они показали себя как «кровавые жандармы». Деникин привлек юристов, адвокатов, прокуроров. Может быть, они и были хорошими профессионалами в своей сфере, но опыта оперативной работы у них не было.
– Как сложилась судьба донских последовательниц Маты Хари?
– Подавляющее большинство разведчиц уничтожили в конце 1930-х годов. Большую роль сыграло, на мой взгляд, то, что они были еврейками и происходили из интеллигентных семей, а у нас тогда к власти привлекли очень много выходцев из деревень, бывших батраков, а те ко всем «нерусским» относились подозрительно. Женщины-еврейки свое отработали, и их убрали как чуждые элементы.
Женский метод в борьбе с классовым врагом
В. П. Глазепа (Варя), служившая няней гинекологического отделения больницы Красного Креста Ростова-на-Дону (в больнице у большевиков в 1917-м была явка), вспоминала: «Когда Красная армия первый раз выбила юнкеров из Ростова, то старший персонал нашей больницы пытался укрыть в больнице 13 белых офицеров, не успевших отступить. Их переодели в женские платья, забинтовали головы и разложили между женщинами на кроватях... Когда в больницу пришли матросы с «Колхиды», я подошла к их руководителю и указала, где лежат юнкера. Их немедленно забрали».
Мата Хари стала широко известна в первом десятилетии XX века в Европе как танцовщица «восточного стиля». Во время Первой мировой войны занималась шпионской деятельностью в пользу Германии. Расстреляна по приговору французского суда за шпионаж в пользу противника в военное время. Имя стало нарицательным для женщин-разведчиц.
