В начале декабря весь мир отметит Международный день по борьбе с коррупцией – его ввели в 2003 году. По результатам международной правозащитной организации Transparency International, в России один из самых высоких показателей недоверия населения к методам борьбы с коррупцией. Сергей Воронцов рассказал корреспонденту don24, почему суровость наказаний не может искоренить коррупцию, зачем нужно вводить антикоррупционное воспитание в школах и сколько преступлений так и остаются нераскрытыми.

Коррупция расцветает там, где нет гласности

– Существуют ли сейчас научные методы борьбы с коррупцией? Я имею в виду не работу правоохранителей в этой области, а разработки ученых-теоретиков.

– Во многих вузах есть учебная программа для юристов, которых специально готовят для борьбы с коррупцией. По моему мнению, методы антикоррупционного воспитания нужно вводить и в средних школах – этим в данный момент занимается областное министерство образования. Коррупционерами не становятся вдруг. Формирование коррупционного поведения начинается, можно сказать, еще с рождения, со школьной скамьи.

Разумеется, существуют и методики Следственного комитета, полиции, ФСБ и т. д., которые направлены на борьбу с преступлениями коррупционного характера. Но главная задача – предупреждение факторов, продуцирующих коррупционное поведение. В прошлом году президент своим указом № 226 поставил задачу перед наукой, в том числе перед психологами, философами, политологами, разобраться во внутренних механизмах коррупции, то есть почему люди берут взятку, почему, начиная с древних времен, даже жесточайшие методы подавления коррупционных преступлении не имели результата. Люди проходили мимо предупреждений государства и все равно брали деньги.

Один маленький пример: в свое время Иван Грозный дал указание казнить чиновника, который взял гуся, нашпигованного золотыми монетами. Чиновника за это четвертовали. Человеку поочередно отрубали руки, ноги, а царь спрашивал каждый раз: «Ну как, вкусно ли гусиное мясо?» Кажется, такая жестокость должна была остановить, но это не подействовало. Во все времена коррупционные преступления карались достаточно жестко, но люди снова брали, брали и брали.
 
– А возможно ли залезть человеку в голову и узнать, что движет им, когда он берет взятку? Что нам может дать это знание?

– Корни коррупции лежат во внутренних особенностях любого живого организма. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Если человек не связан нормами, прежде всего, морали, потом уже права, если в нем нет внутренних рычагов, то он в большей степени попадется в коррупционную ловушку. Можно ли победить коррупцию? Полностью ее победить нельзя, как нельзя на 100% победить преступность: это неотъемлемая часть каждого из нас, она находится внутри человека. Выдающийся русский юрист Анатолий Кони говорил, что в каждом человеке сидит зверь – он постоянно стремится растерзать, истребить, удовлетворить свою похоть. Одни могут владеть этим сидящим в них зверем – они нормальны в своих отношениях к людям и обществу. Другие сознательно дают зверю возобладать в себе – это преступники. Когда человек бессилен бороться с этим внутренним зверем сознательно, тогда он больной. Первого призовите в судьи, покарайте второго, но не наказывайте, а лечите третьего, говорил Кони. А вот если есть сомнение, кто перед вами – второй или третий, именно тогда на помощь приходит наука.

– Чем отличается, на ваш взгляд, подход к борьбе с коррупцией сегодня от, скажем, начала или середины 2000-х? Претерпел ли он какие-то изменения за 15 лет?

– Владимир Путин развернул вектор борьбы с коррупцией: если раньше она велась снизу вверх, то сейчас эта работа идет сверху вниз. Отдельные моменты мы уже наблюдаем и на уровне федерации, где идет очень жесткий отсев тех, кто попадается на коррупции, и на уровне ее субъектов.

Дело в том, что от позиции первого лица в регионе, министерстве или ведомстве зависит поведение его подчиненных. В этом плане мне импонирует точка зрения губернатора Ростовской области Василия Голубева, который считает, что за коррупцию в каждом ведомстве должен отвечать его руководитель. Подобный подход позволяет заменить круговую поруку персональной ответственностью.

В Ростовской области действует межведомственная комиссия по противодействию коррупции. Очередное заседание состоялось как раз на днях, когда губернатор высказал критические замечания в адрес министра строительства, поставив ему в пример министерство образования с электронной очередью на детские сады. Губернатор потребовал, чтобы люди, которые стоят в очереди на улучшение жилищных условий, знали свой номер в очереди, чтобы все было открыто и гласно, чтобы человек через Интернет мог сам контролировать, как продвигается его очередь.

Кстати, подобная система организации противодействия коррупции существует в Южной Корее. Там человек подает заявление в одно окно и больше со своим документом не работает: он не знает, кто и когда им будет заниматься и т. д. Но через Интернет гражданин следит за движением своего документа. Если заявление задерживается у какого-либо чиновника больше трех дней, гражданин подает сигнал, и с чиновником разбирается антикоррупционное подразделение. Этот опыт следует развивать. Коррупция расцветает там, где нет гласности.

Уровень латентности коррупционеров очень высок

– За этот год два уголовных дела возбудили в отношении губернаторов Сахалина и Республики Коми по подозрению в совершении экономических преступлений. Можно ли сказать, что это уже тенденция, результаты той самой борьбы «сверху», о которой вы говорили?
 
– Интересно в этой связи поговорить о латентности коррупции. Латентность коррупции – примерно 95–98%. Тот факт, что выявлено всего два высокопоставленных взяточника, никак не говорит о том, что можно на этом закончить. Это просто те, кого удалось вывести на чистую воду.
У чиновников такого высокого уровня обычно существует сложная система прикрытия в коррупционной пирамиде, благодаря которой главные коррупционеры достаточно успешно скрываются. Видимо, когда эти люди стали открыто демонстрировать всему окружению результаты своей коррупционной деятельности, и сработал это механизм борьбы. Кроме того, безусловно повышается профессионализм правоохранительных органов. Думаю, если разобраться, число уголовных дел может увеличиться в несколько раз.

Локомотивом противодействия коррупции стали антикоррупционные комиссии, в состав которых входят не только чиновники, но и не менее 25% независимых экспертов. Я лично участвую в работе ряда таких комиссий. Мы участвуем в аттестациях, в изучении тех людей, кого приглашают на государственную или муниципальную службу. Бывают моменты, когда мы из десятка поступающих не даем одобрения никому. Я говорю потом руководителям ведомств: «Вы меня больше приглашать не будете, мы сорвали весь набор». А они, наоборот, благодарны, потому что им бы потом пришлось увольнять по суду горе-специалистов.

– Вы уже упоминали, что коррупционеров всегда наказывали жестко. Однако людей это все равно не останавливало. Кто-то говорит, что это зависит от менталитета нашего народа, кто-то – от неэффективной работы судей по рассмотрению коррупционных уголовных дел. Как по-вашему, почему не получается значительно снизить уровень коррупции в стране?

– Мы не можем, как вы говорите, значительно снизить, потому что мы не знаем уровня коррупционных преступлений, он латентен. Мы можем применять новые методы, но в рамках закона. Я категорический противник провокации, когда правоохранители специально предлагают предполагаемому коррупционеру взятку, а потом ловят «с поличным». В свое время один высокопоставленный чиновник предлагал ввести такой метод борьбы. Подобные призывы говорят о низком образовании правоохранителей и об отсутствии у них должного агентурного аппарата.

Греческие философы учили: плохое поведение – это незнание хорошего поведения. Поэтому надо воспитывать людей, воспитывать с младых ногтей запреты и ограничения. Когда человек не боится ни Бога, ни черта, то есть в переводе – ни идеологического давления, ни полицейского, тогда он сам себе хозяин и принимает решение, о котором жалеет всю свою жизнь.

Наш менталитет ничем не отличается от других. Международная организация Transparency International относит Россию к наиболее подверженным коррупции странам, используя в качестве аргумента индекс восприятия коррупции у населения. Но индекс восприятия коррупции и уровень коррупции, как говорят в Одессе, две большие разницы. На самом деле, если бы государство было полностью коррумпировано, в обществе, наоборот, царила бы уверенность, что в стране коррупции нет.

– А почему индекс восприятия коррупции в России такой высокий? Наверное, есть повод?

– Повод, безусловно, есть – многие идут во власть, чтобы решить какие-то свои личные проблемы, не работать, а зарабатывать. Второй момент – традиционная нелюбовь людей к власти. Власть вообще любить противоестественно. Кроме того, здесь свое место занимает банальная зависть к успеху других людей или неумение решить проблемы своими силами. Все это в совокупности и дает высокие результаты индекса восприятия в России. Согласно ему, в 2014 году Россия получила 27 баллов, на один балл меньше, чем в 2013 году, и заняла 136-е место, поделив его с Нигерией, Ливаном, Киргизией, Ираном и Камеруном. Из стран бывшего СССР пораженность коррупцией выше только на Украине, в Таджикистане и Узбекистане. На примере Ростовской области можно говорить о снижении остроты восприятия коррупции, с 2012 года этот показатель в регионе упал почти вдвое – с 45 до 23%.

– Ряд специалистов объясняют один библейский сюжет тем, что Моисей хотел дождаться смерти поколения евреев, которые помнили времена рабства – поэтому водил их 40 лет по пустыне. Можно ли сказать, что снизить коррупцию невозможно, пока не уйдут люди, пришедшие к власти в 90-е годы – в разгул коррупции в высших кругах?

– Эти годы породили безнаказанность чиновников, неуважение к власти и закону. Сегодня во власть в отдельных регионах приходят люди, которые формировались в тот период беззакония и слабовольного президента. В 90-х мы были очень похожи на современную Украину. И лишь ужесточение властной вертикали, обеспечение законности и правопорядка помогли избежать национальной катастрофы. Вспомните Ленина – власть не должна быть киселеобразной.

– Можно ли перевоспитать коррупционеров?

– Можно ли воспитать человека после 12 лет? Как говорят психологи – уже нет, ребенка надо воспитывать до рождения в утробе матери и потом до восьми-девяти лет. И что самое главное – воспитывать нужно не ребенка, а самого себя, потому что ребенок полностью копирует родителей. Как становятся коррупционерами? Когда внешне очень хорошие родители имеют внутри какие-то коррупционные черты, ребенок видит их во всей красе. У него закладывается в подсознании, что всем надо говорить одно, а в жизни делать другое. Из этого человека уже не вырастет хороший руководитель.

– Телеведущий Владимир Соловьев во время «прямой линии» с Владимиром Путиным спросил, почему борьба с коррупцией ограничивается борьбой на местах и когда начнутся посадки в высших кругах? Вы согласны с тем, что борьба с коррупцией не затрагивает уровень федерации? Что контроль нужен как раз над высшими чинами?

– Кто сказал, что проверок на высшем уровне нет? А для чего создано Управление президента по вопросам противодействия коррупции? Дело в том, что это управление ведет работу на предупреждение коррупции как раз в среде высших чиновников. Другой вопрос: надо ли вываливать всю предупредительную работу на обзор общества, опуская авторитет власти до уровня плинтуса? Если предупредительный эффект достигнут на дисциплинарном уровне и преступление не имело место – на мой взгляд, нет. Главное, чтобы предупредительные меры срабатывали. Вот, например, Владимир Путин предупреждал губернатора Сахалина Хорошавина за два года до того, когда Народный фронт указал на эти 700 млн рублей, который он потратил на свой рейтинг. Конечно, надо было еще тогда его снимать, но, видимо, некем было заменить. Зачастую, когда мы слышим про замены чиновников, вспоминаем фильм «Волга-Волга», где директор музыкального магазина говорит: «Возьмите у гражданина этот брак и выдайте другой». Для того, чтобы менять чиновников, нужно иметь хороший резерв. А у нас что происходит? Подходят какие-то выборы, а мы не видим эту «скамейку запасных». Причин здесь много. Не хватает молодежных, детских организаций. Человек с детства должен быть социализирован, он должен усвоить определенный запас ограничений и запретов. Как и на основе чего воспитывать у молодых людей уважение к закону? Какую идеологию, какие книги и какие фильмы использовать? Я думаю, точно не сериал «Менты», где у персонажей лучше всего получаются коллективные пьянки на экране и беспредел, который они называют оперативной работой. А потом удивляемся, откуда взялись «казанские менты» (дело о пытках подозреваемых в отделе полиции «Дальний» в Казани. – прим. ред) и другие.

– Ваш прогноз по вопросу борьбы с коррупцией? Можно сказать, что латентность коррупционных преступлений снижается?

– В 2012 году, по мнению экспертов, Россия по уровню коррупцию достигла своего пика. В последние годы есть тенденция к снижению. В масштабах страны показатели коррупции, например по региональным властям и местному самоуправлению, остаются крайне высокими – только в сфере размещения государственных и муниципальных заказов – рост 7,5% в прошлом году по сравнению с 2013-м. За этот же период почти в три раза выросло число нарушении при подаче деклараций о доходах. Ситуация ухудшилась в судебной системе, органах внутренних дел, сферах исполнения наказания и использования «черных адвокатов». Правда, бытовая коррупция снизилась на 15%, также уменьшились показатели по заказным уголовным делам в сфере предпринимательской деятельности.

Вспоминая арестованных глав регионов, я думаю, это далеко не все. В масштабах страны на уровне замов губернаторов, думаю, речь уже идет не о двух людях, а о двадцати. На уровне ведомственных министров регионов мы уже говорим, наверное, о сотнях. Нельзя сложные проблемы решить элементарными методами. Быстрых результатов здесь ожидать не стоит.

За прошлый год разные сроки лишения свободы в Ростовской области получили около 400 коррупционеров, в том числе 63 сотрудника правоохранительных органов. Далеко за конкретными примерами ходить не надо. Замначальника регионального управления МВД арестован, сейчас судят замначальника ГИБДД ГУ МВД по Ростовской области (Александр Оцимик. – прим. ред), сам начальник (Сергей Моргачев. – прим. ред) неизвестно где: то ли в розыске, то ли еще где-то. На днях в Следственном комитете Сальска прошел арест. Заместитель прокурора Новочеркасска приговорен к девяти годам. И таких примеров достаточно много.