Мир модерна против постмодерна, или Кто пытается убить русскую душу
Ростов-на-Дону, 29 июля 2019. DON24.RU. Начало 2010-х годов, пока еще единая Украина. Страны НАТО по сговору с киевским правительством развязывают агрессию против Крыма и Донбасса для насильственного переформатирования русскоязычных регионов в нужном Западу ключе. Однако находятся те, кто не желает мириться с предательством Киева и готов дать бой непрошенным гостям… Так начинается увидевшая свет около десяти лет назад книга донецкого писателя-фантаста Федора Березина «Война 2010: украинский фронт».
Ни Русская весна, ни последовавшая за ней нынешняя война в Донбассе не были предсказаны экспертным сообществом ни в России, ни в других странах мира. Автору этих строк, достаточно много общавшемуся с политическими аналитиками в преддверии 2014 года, ни разу не попадались такие прогнозы, по крайней мере в открытых источниках. А судя по тому, что доводилось тогда слышать от маститых политологов самого разного толка, сильно сомневаюсь, что таковые прогнозы имеются и среди работ с соответствующим грифом секретности, предназначенных не для простых смертных. Зато в конце «благополучных нулевых» из-под пера донецких и луганских писателей вышло сразу несколько резонансных антиутопий, предвосхищавших нынешние события. Первой из них была «Эпоха мертворожденных» луганчанина Глеба Боброва, потом эстафету подхватили сразу несколько авторов в соседнем Донецке: помимо уже упомянутой книги Федора Березина были опубликованы «Сломанный трезубец. Поле битвы – Украина» Георгия Савицкого и «Украинский гамбит» Михаила Белозерова. Появление каждой из них на полках книжных магазинов сопровождалось необычайно бурной дискуссией в украинской прессе, а некоторые из них были причислены Киевом к разряду вредоносных изданий и оказались под запретом.
Сегодня мы беседуем с автором книги «Война 2010: украинский фронт» Федором Березиным. В 2014 году ему как кадровому офицеру пришлось в рядах ополчения участвовать в защите Донбасса от бандеровской агрессии. Ныне он является депутатом Народного совета ДНР и возглавляет Союз писателей, сражающийся за свободу республики. Перед интервью мы условились как можно меньше обсуждать войну и политику – тематику, которая за пять лет успела нам обоим надоесть хуже горькой редьки, – и поговорить с читателями о возможности предвидеть грядущее и о земных проблемах литературного процесса.
– Федор Дмитриевич, как родилась «Война 2010: украинский фронт»?
– Мне вспоминаются слова Джона Уиндема, автора повести «День триффидов». Он сказал следующее: «Меньше пишите о судьбе аборигенов Урана, больше пишите о том, что может случиться с нами самими...» В данном случае мне хотелось написать о том, что могло случиться с нами: уже после первого – «оранжевого» – майдана, случившегося осенью 2004 года, мысли о грядущей войне витали в воздухе. Я не собирался делать какие-либо прогнозы, мои цели были несколько иными. Например, многие вокруг брюзжат: дескать плохо живем, куда уже хуже? Мне же хотелось показать что может быть в несколько раз хуже. Кроме того, если ты слабый, а у тебя что-то есть, найдутся те, кто пожелает отнять имеющееся. СССР был большой, сильный, поэтому его боялись трогать и с ним считались. А вот когда он распался на нынешние маленькие осколки, которые умудрились еще и перессориться между собой, теперь этих слабых Запад душит поодиночке.
Еще мне, как офицеру противовоздушной обороны, хотелось сохранить для читателя атмосферу работы на уже снятых с вооружения моделях военной техники и передать те ощущения. Поэтому книга стала своего рода плацдармом для демонстрации армии уходящей эпохи. Дело в том, что каждое поколение в цивилизационном плане формируется окружающей техникой, которая создана на тот момент. Например, во времена парусников был один тип человека, нынешний тип – совсем другой. Мы давно утратили технологии создания деревянного парусного флота, да и управляться с парусами сейчас умеют разве что специально тренированные спортсмены. А ведь когда-то это были массовые виды работ! И моряки тогда годами находились в море без какой либо связи с землей!
– Какой оказалась реакция на книгу?
– На Украине нападки начались сразу же после выхода ее в свет, книгу запретили к продаже, полемика очень скоро вышла на телеэкран. Известный политолог Владимир Корнилов, приглашенный в студию на одно из таких ток-шоу, рассказывал мне, что присутствовавшие там участники организованной необандеровцами травли «Войны-2010…» действовали по принципу: «Не читал, но осуждаю!».
– Вы были не единственным среди писателей, кто предсказывал нынешнюю войну. Почему же этого не смогли сделать профессиональные политологи?
– Мой луганский коллега Глеб Бобров, ныне возглавляющий Союз писателей ЛНР, сделал очень сильную футурологическую вещь о войне, и его «Эпоха мертворожденных» – это единственный раз, когда он выступил как фантаст: вообще-то, он пишет жесткую военную прозу. Еще несколько донецких писателей примерно в те же годы написали книги похожего формата. Вы спросите: «Почему именно в Донбассе, а не где-либо еще были созданы такие книги?» Я уже говорил, что предчувствие войны было у многих. А насчет того, почему литераторы, а не политологи, так, на мой взгляд, это связано с тем, что писатель работает несколько в другом мире – в мире идей и эмоций, а исследователь – в мире логики. Художественная книга поэтому и запоминается, что воображение создает картину, которая берет за сердце. Однако, справедливости ради, скажу, что у писателя, идущего по широкому полю, больше возможностей ошибиться, чем у узкого специалиста, идущего по тонкому мосту.
– А на той стороне баррикад книги подобного плана выходили?
— Приходилось еще лет десять назад слышать про появление из-под пера отдельных украинских писателей книг о грядущей войне с Россией. Однако отсутствие какого-либо читательского резонанса говорит об уровне этих произведений весьма многое. А в последние годы, уже после начала нынешних событий, у них выпускаются триллеры о том, как Украина создала атомное оружие и выигрывает войны у Кремля! Причем авторы подобных опусов подогреваются всевозможными премиями. Я не беру оголтелую русофобку Ларису Ницой с ее нашумевшей чрезвычайно тенденциозной и политически ангажированной сказкой «Непокорные муравьи»: даже Павел Кущ, который до войны возглавлял Донецкое отделение Национального союза писателей Украины, и тот издал детскую книжку о том, как прилетевший на Землю инопланетянин вместе с разумными кошками воевал против русских оккупантов в Донбассе.
– И насколько серьезные перспективы у такой «фантастики»?
– Фантаст не может быть националистом. Государства с агрессивной националистической идеологией, как тот же Третий рейх, не внесли сколько-нибудь заметного вклада в фантастику. А в СССР своя оригинальная фантастика имелась, причем сильная и совершенно не похожая ни на кого в мире. Вспомним книги тех же братьев Стругацких, Ивана Ефремова, Александра Беляева, Александра Казанцева и киношедевры Павла Клушанцева. Их идеи никогда бы не зародились на Западе.
– Теперь хотелось бы поговорить о земных проблемах литературного процесса, который по сути является неотъемлемой частью глобального информационного противоборства…
– Самая главная проблема современной литературы на постсоветском пространстве, на мой взгляд, кроется не в изящной словесности, а в прозаической экономике. Это, прежде всего, вопрос достойной оплаты писательского труда. Многие скажут что деньги – это нечто второстепенное, но так рассуждает тот, кто никогда ничего не писал и кого никогда не публиковали. Любой востребованный труд должен оплачиваться. Если художественная книга покупается, люди за нее выкладывают свои деньги, и это же не учебник, который надо купить обязательно, так почему только издатель должен получать прибыль, а автор, который приложил огромный труд, – нет?
Когда я вышел на литературную арену в 2001 году, то ситуация тогда была несколько иная, чем сегодня. Тираж моей первой книги составил 10 000 экземпляров. В 2000-х годах автору с талантом и достаточно высокой работоспособностью, чтобы писать обдуманные вещи, еще можно было пусть весьма скромно, но существовать на получаемые им гонорары. Коллеги постарше говорят, что в 1990-е годы ситуация была еще лучше, но я этого не застал. Даже не буду сравнивать с советскими временами: советские тиражи художественных книг – от 65 тысяч и до 1,5 млн, а автор, которого начали издавать, мог безбедно жить литературным заработком. И это без учета всевозможных «плюшек», полагавшихся тогда писателям: настолько льготные были условия, что никто в мире с этим не сравнится.
В настоящее время тиражи новых книг – в районе 1500 экземпляров, 3000 – это вообще можно рукоплескать. Мы не берем первую десятку фантастов, все они достаточно давно вышли на арену, вроде Сергея Лукьяненко или ушедших в более прибыльную киносценаристику супругов Сергея и Марины Дяченко, но даже у них тиражи сейчас не превышают 20 тыс. экземпляров, и это при том что раньше они могли быть в пять раз большими. Переизданий книг нет, кроме классиков и пары десятков современных авторов, которые на слуху. Далее – зачем покупать если есть интернет, в котором вы можете бесплатно либо за какие-то копейки приобрести книгу? Но даже в этом случае автору все равно практически ничего не достанется. То есть вы пишете книгу, ее издают тиражом в полторы тысячи экземпляров, вам выплачивают от 15 до 30 тысяч российских рублей на руки. А саму книгу вы писали минимум три месяца, а то и полгода: разделите полученную сумму на время работы над книгой – и вы поймете, что существовать на такой гонорар просто невозможно. И за скачанную с электронных ресурсов книгу вы с огромной долей вероятности тоже никогда ничего не получите. Увы, но это реальность нашего времени.
Лично мне известны люди, которые пишут до дюжины толстых романов по триста страниц каждый ежегодно. Причем без «литературных негров», сами это делают. Но так можно писать только бесконечные продолжения приключений какого-либо героя: без обдумывания новые идеи в таком режиме точно не родятся. Да и такой темп автор может держать несколько лет, если здоровье позволит: это каторжный труд – писать с утра до ночи без выходных и праздников. А автор еще должен читать, причем очень много! Он должен других познавать в этом мире. Фантаст должен и научно-популярную литературу штудировать, и классику перечитывать, и знать, о чем пишут коллеги чтобы не отстать от общего тренда. А те, кто пишет книгу за месяц, они даже не успевают вычитать написанное ими, это за них делают другие. По своему опыту скажу, что только авторская коррекция текста уже готовой книги занимает до пары недель, а на работу над книгой уходило от полутора до десяти месяцев, хотя некоторые из них вызревали годами.
– Почему так случилось?
– У меня на это счет есть своя гипотеза, и возможно, она кому-то покажется надуманной и конспирологической. Она такова: внешним силам, чтобы убить русский народ, нужно убить его душу. А что такое душа народа? Это книги. И это должны быть не только всемирно признанные произведения XIX века, но и те книги, которые отвечают сегодняшнему моменту. В частности, фантастика: сейчас, наверное, половина русскоязычных прозаиков – фантасты. Одна из причин этого – урбанизация: деревенская проза вряд ли может сохранять ведущие позиции, когда референтная группа читателей уже давно находится в городе. Так вот этот литературный процесс надо убить. А как можно убить? Очень просто – заставить автора заниматься тем, за что платят, а книгу делать между делом, как хобби, за которое можно получить разве что поощрительный приз. В результате мы получаем уход авторов из литературы, что по сути является самой смертью литературы. Люди будут уходить в ту же киносценаристику, где платят на порядок больше при куда более легкой работе, либо просто писатели переквалифицируются в читателей. И этот процесс идет весьма активно.
– А на Западе?
– На Западе англоязычная аудитория очень большая. Наших авторов там практически не переводят, а если и переводят, то в исключительных случаях, и вышедшее в свет очень быстро растворяется в огромной массе новинок. Если вы зайдете на платные сайты англоязычной литературы, то увидите сотни тысяч наименований, и не только фантастики, поэтому раствориться начинающему писателю там легко. Мы не говорим про авторов первой величины, вроде создателя «Игры престолов», но если там автор регулярно издается, то это уже совсем другие тиражи, чем у нас, это десятки тысяч экземпляров, и это уже совсем другая плата. Вообще, над книгой надо работать несколько лет, и когда за публикации человек получает нормальные деньги, то серьезные англоязычные авторы могут себе позволить работу пусть не над шедевром, но над вполне добротной вещью с новыми идеями, требующей сложной обдумки. Вот в том числе и из-за этого нам крайне сложно конкурировать с Западом. Кроме того, в русской фантастике практически не существует литературной критики, а выходящие в свет обзоры больше похожи на рекламу. И это при том, что в СССР можно было прочесть все опубликованные за год фантастические произведения на русском языке, а сейчас глаза разбегаются, когда приходишь в книжный магазин: новый автор в этом море просто утонет.
– И в завершение беседы коснемся одной философской темы. Сейчас все большую популярность как жанры набирают постапокалиптика и фэнтези. С чем это может быть связано?
– В чем сущность постапокалиптики? В мире состоялся какой-то катаклизм, неважно, какой, цивилизация рухнула, остатки человечества сражаются палками и камнями за последнюю канистру бензина. Это нечто похожее на фэнтези: мир упрощается до уровня Средних веков, а то и первобытного общества, в этом упрощенном мире легко строить простые сюжеты. Упрощение мира мне не нравится: когда пишешь о технологически сложном мире, то нужно, чтобы одновременно десятки факторов висели в голове, надо обладать естественнонаучными познаниями, чтобы привязать происходящее на страницах к физическим законам. Один мой ныне покойный читатель, конструктор космической техники, говорил, что описываемые мной в «Черном корабле» аппараты построить можно и это реально достижимо.
Я отношу себя к модернистам: модерн был порожден научно-технической эпохой. Первый его постулат: мир познаваем, наш маленький мозг способен рано или поздно переработать эту бескрайнюю Вселенную. Поскольку мир познаваем, познаваемо и общество, следовательно, им можно управлять в лучшем виде, регулировать, строить нормальным и социально ответственным. Каждый человек воспитуем: из него можно вырастить Человека с большой буквы. Классическим примером модерна был СССР.
А что нам предлагает нынешняя идеология постмодерна? Вселенная такая сложная, а мы настолько маленькие и щупленькие, что для нас она не познаваема. Познание бесконечности требует бесконечного времени, а посему все труды в этом направлении не имеют смысла. Общество тоже не познаваемо, регулировать его нельзя, да и не нужно. Человек все равно не воспитуем, им движут инстинкты, мы все сволочи и эгоисты, и даже через миллионы лет все будут только и делать, что друг с другом драться, как в «Звездных войнах». Следовательно, социально ответственное общество строить бессмысленно, зато можно выкачивать последние соки из других и можно насаждать потребительство. По сути дела, это оправдание пути в никуда.
Поэтому я верю, что созидательный модерн обязательно возьмет верх над разрушительным постмодерном: в этом залог нашего выживания. Более того, верю, что мы не просто победим – мы еще и модернизируем Вселенную в нужном человеку ключе!
Глубинный народ, или Пятилетие Донбасса
Ростов-на-Дону, 13 мая 2019. DON24.RU. Народные республики Донбасса – Донецкая и Луганская – отпраздновали первую пятилетку своей истории. Для истории пять лет – мгновение. Для людей, живущих в условиях войны, – целая вечность. Эти люди не разучились радоваться, однако их радость очень часто носит черты, совершенно непривычные для живущих мирной жизнью…
Самый главный итог этих пяти необычайно трудных, но великих лет, – то, что Донбасс выстоял. Причем не просто выстоял: Донбасс не собирается сворачивать с однажды взятого им курса на воссоединение с Россией, и долгий путь его народ не пугает. Наблюдениями и размышлениями делится наш корреспондент в ДНР.
«Черные лебеди» и глубинный народ
Как это ни странно, но меньше всего хочется говорить о торжественных мероприятиях – ярких, красочных, многолюдных, в которых участвовали не только граждане республик, но также гости из России и других уголков планеты. Причина простая: о том, что оказалось в центре внимания, очень сложно найти слова, которые до тебя не успели произнести другие.
Зато постоянно вспоминаются события пятилетней давности, когда народ Донбасса выстаивал долгие очереди, чтобы сделать свой исторический выбор. В целом ряде районов, где уже тогда присутствовала украинская армия, это был не просто выбор. Потому что кому-то из этих людей пришлось отстаивать его с оружием в руках, а кому-то – засвидетельствовать его своей стойкостью в застенках перед лицом необандеровских карателей.
Ни один эксперт на земном шаре не мог спрогнозировать события Русской Весны. Ни у нас, ни на Западе. Не пытайтесь среди работ серьезных и не слишком политологов найти прогнозы нынешних процессов: таковых в природе, по крайней мере в открытых источниках, не существует. Да и в закрытых – сомневаюсь: судя по реакции мирового сообщества на референдум 11 мая в Донбассе, это событие оказалось мало того что неожиданным для всех, так еще и не слишком желательным для весьма многих.
Правда, за несколько лет до войны вышли две резонансных антиутопии – принадлежащая перу донецкого писателя Федора Березина «Поле битвы – Украина» и «Эпоха мертворожденных» луганчанина Глеба Боброва. Тем не менее это художественные романы, а не научные исследования: достаточно вспомнить, что в свое время катастрофу непотопляемого «Титаника» с точностью до деталей предсказал литератор, а вовсе не кораблестроитель. И словосочетание «атомная бомба» придумал русский поэт Андрей Белый за четверть века до ее создания.
Зато после февральской победы «евромайдана» в Киеве и выхода Крыма из состава Украины многие эксперты считали, что люди вскоре одумаются и пойдут звать Януковича обратно. А некоторые эксперты даже призывали к этому. Увы, но все митинги в поддержку свергнутого президента в городах тогда еще Юго-Востока оказывались на редкость вялыми, скучными, заорганизованными и насквозь фальшивыми. Может быть, призывы требовать возвращения из Ростова тогда еще законного президента и были правильными, но поддержки в сердцах людей они уже не находили. Ибо слишком долго Партия Регионов вела соглашательскую политику с бандеровцами. Да и сам Янукович скомпрометировал себя бегством: политическая эмиграция – это билет в один конец. Зато надо было слышать, как 1 марта 2014 года над площадью Ленина в Донецке зазвучало мощное скандирование: «Россия! Россия!».
И уж совсем неожиданной оказалась победа Русской Весны именно в Донбассе. В преддверии «евромайдана» центрами пророссийских сил на Украине очень часто назывались Харьков, Днепропетровск и Одесса – города, где были яркие лидеры. Зато Донецк и Луганск, лишенные «настоящих буйных» и, как показала жизнь, относящиеся к разряду «тихих и неизлечимых», не были названы ни разу. Однако именно те, на кого никто не хотел ставить, в конечном итоге и стали той темной лошадкой, что пришла к финишу первой. А если точнее, то «черным лебедем»…
Есть такая новомодная теория «черного лебедя»: ее предложил в 2007 году ливанский математик Николас Нассим Талеб, потрясенный историей выделения этой птицы в отдельный биологический вид. Дело в том, что до самого конца XVII века словосочетания «черный лебедь» и «белая ворона» являлись тождественными: и то и другое относилось к разряду мутаций. Однако установление факта, что черный лебедь – совсем не аномалия, для зоологии тех лет стало чуть ли не крахом основ существующего миропорядка. В своей теории Талеб описал закономерности явлений, совершенно неожиданных для экспертов, но имеющих колоссальные последствия, а также то, как случившееся находит объяснение post factum.
Почему это произошло, объясняет другая концепция. В феврале нынешнего года российский государственный деятель Владислав Сурков в статье «Долгое государство Путина» выдвинул тезис о глубинном народе. Смысл его в том, что какими бы ни были цивилизационные устремления элиты, фундаментальные ориентиры абсолютного большинства русских людей можно поколебать лишь на время, но не изменить. Рано или поздно они не просто дадут о себе знать, но и заставят элиту скорректировать свой выбор в соответствии с чаяниями народных масс.
Это и случилось в Донбассе весной 2014 года. Сколько бы шахтерский край ни пытались интегрировать в украинский проект, вся эта интеграция оказывалась глубоко искусственной – не было в ней живости и органичности. Тщетность попыток украинизации объясняется тем, что Донбасс – это имперский проект в начале царского, а потом и советского времени. А имперскому проекту обязательно нужна империя: в рамках Украины с ее совершенно чуждыми устремлениями Донбассу просто нечего делать, и разрыв между ними был вопросом времени, но не принципа.
Паспортизация – шаг к воссоединению
Самым большим подарком для жителей ДНР и ЛНР к пятилетнему юбилею республик стала возможность получения российского гражданства, предоставленная недавним указом президента России. Это было воспринято в Донецке и Луганске с нескрываемой радостью, хотя, как уже говорилось в самом начале, радость живущих на войне (а на войне именно живут!), имеет весьма непривычные большинству черты.
Самая главная особенность такой радости, как, кстати, и горя, – это полнейшее отсутствие эмоциональной окраски. В этом случае, услышав страшную весть, человек не станет захлебываться рыданиями, и только одинокий вздох выдаст все, что у него на душе. И в радости такой человек больше похож на ратника, перешагнувшего родной порог после дальнего похода. Он сбрасывает с плеч вещмешок, вытирает пот со лба пыльной ладонью, вешает клинок на стену, присаживается на лавку и тихо произносит: «Ну вот я и дома!». И никакие пылкие эмоции не могут сравниться своей силой с таким вот тихим чувством...
Примерно так и был воспринят президентский указ о российском гражданстве большинством живущих в Донбассе. Надо отметить, что для этих людей он был не просто ожидаемым, а долгожданным, и самое интересное, что именно процесс ожидания и сопровождался необычайно бурными дискуссиями. Люди в транспорте, на кухнях и в соцсетях не переставали спорить насчет того, когда выйдет указ и выйдет ли он вообще.
Сейчас в ДНР и ЛНР уже заработали пункты приема заявлений на получение российского гражданства, однако ажиотаж отмечается не там, а в обычных паспортных столах. Дело в том, что претендент на российское гражданство обязан иметь на руках паспорт ДНР или ЛНР, а вот с этим не все так благополучно. И виноваты в этом не государственные структуры, а элементарная человеческая безалаберность, характеризующаяся поговоркой: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Справедливости ради отметим, что подобные «грабли» уже были, но привычка наступать на них у обитателей постсоветского пространства неистребима.
Кстати, аналогичная катавасия была и с получением местных автомобильных номеров: когда было достаточно просто явиться в ГАИ и без всякой очереди получить регистрационные знаки, то платить 700 рублей желающих было немного. Ибо автомобильные номера ДНР никаких преимуществ перед старыми украинскими не давали. А вот когда начали штрафовать не прошедших перерегистрацию, тут-то и образовались очереди. Правда, автомобилистов куда меньше, чем пешеходов, и номера на машину нужны меньше, чем паспорта…
Про автомобильные номера я вспомнил неспроста: сейчас в ДНР очень легко отличить машину с «той» стороны линии разграничения или, как минимум, бывающую там. Так вот, сейчас на донецких улицах прибавилось автомобилей с украинскими номерами. Среди прибывающих на них немало живущих на подконтрольной Украине территории, но сохраняющих верность Русскому миру. Надо сказать, что количество носителей пророссийских взглядов на оккупированных территориях если и уменьшилось, то не сильно, и эти люди продолжают жить надеждой на то, что однажды им удастся наконец-то распрощаться с ненавистной Украиной и воссоединиться вначале со свободной частью Донбасса, а после – и с Россией. И эти люди также стремятся обзавестись российскими документами.
Однако некоторую часть приезжающих представляют так называемые «понауехавшие». Это те, кто в 2014 году предпочел перебраться на украинскую территорию по самым разным причинам. Интересно, что те, кого гнала элементарная материальная нужда (до апреля 2015 года в ДНР и ЛНР зарплаты и пенсии практически не выплачивались), вернулись при первых же признаках улучшения ситуации. На более долгий срок остались в основном те, кто уезжал по идейным соображениям, но теперь они вспомнили, что в том краю, которому с ними оказалось не по пути, у них остались весьма осязаемые ценности. Вот и засуетились...
Конечно, те, кто не скомпрометировал себя (за убеждения, не сопровождающиеся вредоносной деятельностью, в республиках Донбасса, в отличие от Украины, не преследуют), вполне могут претендовать на получение и местных, и российских паспортов. А вот к успевшим себя скомпрометировать – на то она и выдача паспортов ДНР и ЛНР: за пару месяцев рассмотрения заявления претендента успеют проверить. Поэтому вряд ли скомпрометировавшие себя перед Донбассом захотят возвращаться туда, где их привлекут к ответу за содеянное. Кстати, в Крыму в 2014 году отношение к инакомыслящим было точно таким же.
