Мир модерна против постмодерна, или Кто пытается убить русскую душу
Ростов-на-Дону, 29 июля 2019. DON24.RU. Начало 2010-х годов, пока еще единая Украина. Страны НАТО по сговору с киевским правительством развязывают агрессию против Крыма и Донбасса для насильственного переформатирования русскоязычных регионов в нужном Западу ключе. Однако находятся те, кто не желает мириться с предательством Киева и готов дать бой непрошенным гостям… Так начинается увидевшая свет около десяти лет назад книга донецкого писателя-фантаста Федора Березина «Война 2010: украинский фронт».
Ни Русская весна, ни последовавшая за ней нынешняя война в Донбассе не были предсказаны экспертным сообществом ни в России, ни в других странах мира. Автору этих строк, достаточно много общавшемуся с политическими аналитиками в преддверии 2014 года, ни разу не попадались такие прогнозы, по крайней мере в открытых источниках. А судя по тому, что доводилось тогда слышать от маститых политологов самого разного толка, сильно сомневаюсь, что таковые прогнозы имеются и среди работ с соответствующим грифом секретности, предназначенных не для простых смертных. Зато в конце «благополучных нулевых» из-под пера донецких и луганских писателей вышло сразу несколько резонансных антиутопий, предвосхищавших нынешние события. Первой из них была «Эпоха мертворожденных» луганчанина Глеба Боброва, потом эстафету подхватили сразу несколько авторов в соседнем Донецке: помимо уже упомянутой книги Федора Березина были опубликованы «Сломанный трезубец. Поле битвы – Украина» Георгия Савицкого и «Украинский гамбит» Михаила Белозерова. Появление каждой из них на полках книжных магазинов сопровождалось необычайно бурной дискуссией в украинской прессе, а некоторые из них были причислены Киевом к разряду вредоносных изданий и оказались под запретом.
Сегодня мы беседуем с автором книги «Война 2010: украинский фронт» Федором Березиным. В 2014 году ему как кадровому офицеру пришлось в рядах ополчения участвовать в защите Донбасса от бандеровской агрессии. Ныне он является депутатом Народного совета ДНР и возглавляет Союз писателей, сражающийся за свободу республики. Перед интервью мы условились как можно меньше обсуждать войну и политику – тематику, которая за пять лет успела нам обоим надоесть хуже горькой редьки, – и поговорить с читателями о возможности предвидеть грядущее и о земных проблемах литературного процесса.
– Федор Дмитриевич, как родилась «Война 2010: украинский фронт»?
– Мне вспоминаются слова Джона Уиндема, автора повести «День триффидов». Он сказал следующее: «Меньше пишите о судьбе аборигенов Урана, больше пишите о том, что может случиться с нами самими...» В данном случае мне хотелось написать о том, что могло случиться с нами: уже после первого – «оранжевого» – майдана, случившегося осенью 2004 года, мысли о грядущей войне витали в воздухе. Я не собирался делать какие-либо прогнозы, мои цели были несколько иными. Например, многие вокруг брюзжат: дескать плохо живем, куда уже хуже? Мне же хотелось показать что может быть в несколько раз хуже. Кроме того, если ты слабый, а у тебя что-то есть, найдутся те, кто пожелает отнять имеющееся. СССР был большой, сильный, поэтому его боялись трогать и с ним считались. А вот когда он распался на нынешние маленькие осколки, которые умудрились еще и перессориться между собой, теперь этих слабых Запад душит поодиночке.
Еще мне, как офицеру противовоздушной обороны, хотелось сохранить для читателя атмосферу работы на уже снятых с вооружения моделях военной техники и передать те ощущения. Поэтому книга стала своего рода плацдармом для демонстрации армии уходящей эпохи. Дело в том, что каждое поколение в цивилизационном плане формируется окружающей техникой, которая создана на тот момент. Например, во времена парусников был один тип человека, нынешний тип – совсем другой. Мы давно утратили технологии создания деревянного парусного флота, да и управляться с парусами сейчас умеют разве что специально тренированные спортсмены. А ведь когда-то это были массовые виды работ! И моряки тогда годами находились в море без какой либо связи с землей!
– Какой оказалась реакция на книгу?
– На Украине нападки начались сразу же после выхода ее в свет, книгу запретили к продаже, полемика очень скоро вышла на телеэкран. Известный политолог Владимир Корнилов, приглашенный в студию на одно из таких ток-шоу, рассказывал мне, что присутствовавшие там участники организованной необандеровцами травли «Войны-2010…» действовали по принципу: «Не читал, но осуждаю!».
– Вы были не единственным среди писателей, кто предсказывал нынешнюю войну. Почему же этого не смогли сделать профессиональные политологи?
– Мой луганский коллега Глеб Бобров, ныне возглавляющий Союз писателей ЛНР, сделал очень сильную футурологическую вещь о войне, и его «Эпоха мертворожденных» – это единственный раз, когда он выступил как фантаст: вообще-то, он пишет жесткую военную прозу. Еще несколько донецких писателей примерно в те же годы написали книги похожего формата. Вы спросите: «Почему именно в Донбассе, а не где-либо еще были созданы такие книги?» Я уже говорил, что предчувствие войны было у многих. А насчет того, почему литераторы, а не политологи, так, на мой взгляд, это связано с тем, что писатель работает несколько в другом мире – в мире идей и эмоций, а исследователь – в мире логики. Художественная книга поэтому и запоминается, что воображение создает картину, которая берет за сердце. Однако, справедливости ради, скажу, что у писателя, идущего по широкому полю, больше возможностей ошибиться, чем у узкого специалиста, идущего по тонкому мосту.
– А на той стороне баррикад книги подобного плана выходили?
— Приходилось еще лет десять назад слышать про появление из-под пера отдельных украинских писателей книг о грядущей войне с Россией. Однако отсутствие какого-либо читательского резонанса говорит об уровне этих произведений весьма многое. А в последние годы, уже после начала нынешних событий, у них выпускаются триллеры о том, как Украина создала атомное оружие и выигрывает войны у Кремля! Причем авторы подобных опусов подогреваются всевозможными премиями. Я не беру оголтелую русофобку Ларису Ницой с ее нашумевшей чрезвычайно тенденциозной и политически ангажированной сказкой «Непокорные муравьи»: даже Павел Кущ, который до войны возглавлял Донецкое отделение Национального союза писателей Украины, и тот издал детскую книжку о том, как прилетевший на Землю инопланетянин вместе с разумными кошками воевал против русских оккупантов в Донбассе.
– И насколько серьезные перспективы у такой «фантастики»?
– Фантаст не может быть националистом. Государства с агрессивной националистической идеологией, как тот же Третий рейх, не внесли сколько-нибудь заметного вклада в фантастику. А в СССР своя оригинальная фантастика имелась, причем сильная и совершенно не похожая ни на кого в мире. Вспомним книги тех же братьев Стругацких, Ивана Ефремова, Александра Беляева, Александра Казанцева и киношедевры Павла Клушанцева. Их идеи никогда бы не зародились на Западе.
– Теперь хотелось бы поговорить о земных проблемах литературного процесса, который по сути является неотъемлемой частью глобального информационного противоборства…
– Самая главная проблема современной литературы на постсоветском пространстве, на мой взгляд, кроется не в изящной словесности, а в прозаической экономике. Это, прежде всего, вопрос достойной оплаты писательского труда. Многие скажут что деньги – это нечто второстепенное, но так рассуждает тот, кто никогда ничего не писал и кого никогда не публиковали. Любой востребованный труд должен оплачиваться. Если художественная книга покупается, люди за нее выкладывают свои деньги, и это же не учебник, который надо купить обязательно, так почему только издатель должен получать прибыль, а автор, который приложил огромный труд, – нет?
Когда я вышел на литературную арену в 2001 году, то ситуация тогда была несколько иная, чем сегодня. Тираж моей первой книги составил 10 000 экземпляров. В 2000-х годах автору с талантом и достаточно высокой работоспособностью, чтобы писать обдуманные вещи, еще можно было пусть весьма скромно, но существовать на получаемые им гонорары. Коллеги постарше говорят, что в 1990-е годы ситуация была еще лучше, но я этого не застал. Даже не буду сравнивать с советскими временами: советские тиражи художественных книг – от 65 тысяч и до 1,5 млн, а автор, которого начали издавать, мог безбедно жить литературным заработком. И это без учета всевозможных «плюшек», полагавшихся тогда писателям: настолько льготные были условия, что никто в мире с этим не сравнится.
В настоящее время тиражи новых книг – в районе 1500 экземпляров, 3000 – это вообще можно рукоплескать. Мы не берем первую десятку фантастов, все они достаточно давно вышли на арену, вроде Сергея Лукьяненко или ушедших в более прибыльную киносценаристику супругов Сергея и Марины Дяченко, но даже у них тиражи сейчас не превышают 20 тыс. экземпляров, и это при том что раньше они могли быть в пять раз большими. Переизданий книг нет, кроме классиков и пары десятков современных авторов, которые на слуху. Далее – зачем покупать если есть интернет, в котором вы можете бесплатно либо за какие-то копейки приобрести книгу? Но даже в этом случае автору все равно практически ничего не достанется. То есть вы пишете книгу, ее издают тиражом в полторы тысячи экземпляров, вам выплачивают от 15 до 30 тысяч российских рублей на руки. А саму книгу вы писали минимум три месяца, а то и полгода: разделите полученную сумму на время работы над книгой – и вы поймете, что существовать на такой гонорар просто невозможно. И за скачанную с электронных ресурсов книгу вы с огромной долей вероятности тоже никогда ничего не получите. Увы, но это реальность нашего времени.
Лично мне известны люди, которые пишут до дюжины толстых романов по триста страниц каждый ежегодно. Причем без «литературных негров», сами это делают. Но так можно писать только бесконечные продолжения приключений какого-либо героя: без обдумывания новые идеи в таком режиме точно не родятся. Да и такой темп автор может держать несколько лет, если здоровье позволит: это каторжный труд – писать с утра до ночи без выходных и праздников. А автор еще должен читать, причем очень много! Он должен других познавать в этом мире. Фантаст должен и научно-популярную литературу штудировать, и классику перечитывать, и знать, о чем пишут коллеги чтобы не отстать от общего тренда. А те, кто пишет книгу за месяц, они даже не успевают вычитать написанное ими, это за них делают другие. По своему опыту скажу, что только авторская коррекция текста уже готовой книги занимает до пары недель, а на работу над книгой уходило от полутора до десяти месяцев, хотя некоторые из них вызревали годами.
– Почему так случилось?
– У меня на это счет есть своя гипотеза, и возможно, она кому-то покажется надуманной и конспирологической. Она такова: внешним силам, чтобы убить русский народ, нужно убить его душу. А что такое душа народа? Это книги. И это должны быть не только всемирно признанные произведения XIX века, но и те книги, которые отвечают сегодняшнему моменту. В частности, фантастика: сейчас, наверное, половина русскоязычных прозаиков – фантасты. Одна из причин этого – урбанизация: деревенская проза вряд ли может сохранять ведущие позиции, когда референтная группа читателей уже давно находится в городе. Так вот этот литературный процесс надо убить. А как можно убить? Очень просто – заставить автора заниматься тем, за что платят, а книгу делать между делом, как хобби, за которое можно получить разве что поощрительный приз. В результате мы получаем уход авторов из литературы, что по сути является самой смертью литературы. Люди будут уходить в ту же киносценаристику, где платят на порядок больше при куда более легкой работе, либо просто писатели переквалифицируются в читателей. И этот процесс идет весьма активно.
– А на Западе?
– На Западе англоязычная аудитория очень большая. Наших авторов там практически не переводят, а если и переводят, то в исключительных случаях, и вышедшее в свет очень быстро растворяется в огромной массе новинок. Если вы зайдете на платные сайты англоязычной литературы, то увидите сотни тысяч наименований, и не только фантастики, поэтому раствориться начинающему писателю там легко. Мы не говорим про авторов первой величины, вроде создателя «Игры престолов», но если там автор регулярно издается, то это уже совсем другие тиражи, чем у нас, это десятки тысяч экземпляров, и это уже совсем другая плата. Вообще, над книгой надо работать несколько лет, и когда за публикации человек получает нормальные деньги, то серьезные англоязычные авторы могут себе позволить работу пусть не над шедевром, но над вполне добротной вещью с новыми идеями, требующей сложной обдумки. Вот в том числе и из-за этого нам крайне сложно конкурировать с Западом. Кроме того, в русской фантастике практически не существует литературной критики, а выходящие в свет обзоры больше похожи на рекламу. И это при том, что в СССР можно было прочесть все опубликованные за год фантастические произведения на русском языке, а сейчас глаза разбегаются, когда приходишь в книжный магазин: новый автор в этом море просто утонет.
– И в завершение беседы коснемся одной философской темы. Сейчас все большую популярность как жанры набирают постапокалиптика и фэнтези. С чем это может быть связано?
– В чем сущность постапокалиптики? В мире состоялся какой-то катаклизм, неважно, какой, цивилизация рухнула, остатки человечества сражаются палками и камнями за последнюю канистру бензина. Это нечто похожее на фэнтези: мир упрощается до уровня Средних веков, а то и первобытного общества, в этом упрощенном мире легко строить простые сюжеты. Упрощение мира мне не нравится: когда пишешь о технологически сложном мире, то нужно, чтобы одновременно десятки факторов висели в голове, надо обладать естественнонаучными познаниями, чтобы привязать происходящее на страницах к физическим законам. Один мой ныне покойный читатель, конструктор космической техники, говорил, что описываемые мной в «Черном корабле» аппараты построить можно и это реально достижимо.
Я отношу себя к модернистам: модерн был порожден научно-технической эпохой. Первый его постулат: мир познаваем, наш маленький мозг способен рано или поздно переработать эту бескрайнюю Вселенную. Поскольку мир познаваем, познаваемо и общество, следовательно, им можно управлять в лучшем виде, регулировать, строить нормальным и социально ответственным. Каждый человек воспитуем: из него можно вырастить Человека с большой буквы. Классическим примером модерна был СССР.
А что нам предлагает нынешняя идеология постмодерна? Вселенная такая сложная, а мы настолько маленькие и щупленькие, что для нас она не познаваема. Познание бесконечности требует бесконечного времени, а посему все труды в этом направлении не имеют смысла. Общество тоже не познаваемо, регулировать его нельзя, да и не нужно. Человек все равно не воспитуем, им движут инстинкты, мы все сволочи и эгоисты, и даже через миллионы лет все будут только и делать, что друг с другом драться, как в «Звездных войнах». Следовательно, социально ответственное общество строить бессмысленно, зато можно выкачивать последние соки из других и можно насаждать потребительство. По сути дела, это оправдание пути в никуда.
Поэтому я верю, что созидательный модерн обязательно возьмет верх над разрушительным постмодерном: в этом залог нашего выживания. Более того, верю, что мы не просто победим – мы еще и модернизируем Вселенную в нужном человеку ключе!
Здоровый Донбасс, или Чем лечится ДНР
Ростов-на-Дону, 14 января 2019. DON24.RU. Из Украины и из подконтрольных ей территорий Донбасса приходят новости о резком росте заболеваемости. Например, только осенью 2018 года, по данным ВОЗ, больных корью выявлено не менее 32 тысяч человек. Основные источники болезни – школы и детские сады.
В декабре того же года из-за превышения эпидемического порога по гриппу и ОРЗ закрыли на карантин школы Краматорска, Волновахи и Константиновки. В обоих случаях главной причиной специалисты называют полное отсутствие профилактических мер в виду невыделения средств.
На фоне сводок с украинской стороны линии разграничения ситуация с болезнями в народных республиках Донбасса выглядит достаточно благополучно. Интересный факт: не припомню чтобы кто-либо из известных мне жителей ДНР ездил лечиться на украинскую территорию. А вот люди с той стороны – частые пациенты донецких больниц.
То, что представляется вниманию читателя, – это, скорее, зарисовки из личного опыта автора и его окружения: здравоохранение и связанная с ним проблематика настолько обширны, что небольшой объем материала вынуждает остановиться на отдельных аспектах.
Легче предотвратить, чем лечить
По сравнению с временами до 2014 года болеть в ДНР стало хоть ненамного, но дешевле. Пусть не для всех заболеваний это правило действует, тем не менее такая тенденция прослеживается. А по сравнению с нынешней Украиной это удешевление весьма ощутимо.
В бытность Донбасса украинским врач вручал пациенту целую «простыню» со списком препаратов, из которых добрую половину составляли совершенно бесполезные биологически активные добавки, те самые пресловутые БАДы, а вторую половину – лекарства, имеющие куда более бюджетные аналоги с тем же самым действующим веществом. Счастье пациента, если это были таблетки: их прием обычно никто не контролирует. А вот в случае с уколами самовольная замена больным назначенного препарата на идентичный ему более дешевый аналог либо не проходила вовсе, либо сопровождалась перебранкой с доктором.
В ДНР с этим проще: согласно используемым сейчас российским методикам врач обычно назначает от трех до пяти лекарств (при этом без всяких БАДов и с возможностью выбора между аналогами), но в целом ряде случаев упор в лечении будет делаться на борьбу с причиной заболевания. Отмечу, что при украинской власти в донецких больницах этому аспекту лечения внимания практически не уделялось, но сейчас за него взялись активно. Хорошо помню как у одного из моих друзей нашли язву желудка и врач спросил о том, насколько заболевший придерживается правильного режима питания: сколько ни назначай лекарств, но пока человек не начнет садиться за стол вовремя – толку не будет. Поэтому на первое время доктор прописал больному не уколы и таблетки, как было бы еще лет пять назад, а диету и строгий график приема пищи. Повторный осмотр через месяц показал, что нужды в медикаментозном лечении нет: нормализация режима питания заставила хворь отступить.
Именно благодаря профилактическим мерам в ДНР нет таких массовых эпидемий кори и гриппа, как на Украине. Начнем с самого элементарного: отопительный сезон в школах и вузах ДНР стартовал точно в срок, да и бытовому потребителю подали тепло вслед за социально значимыми объектами. Зато на украинской стороне классы и аудитории начали отапливаться только спустя месяц – во второй половине ноября. Кроме того, в ДНР все желающие могут совершенно бесплатно привиться не только от гриппа, но и от большинства прочих инфекций. Этой осенью лично видел развешанные в донецких вузах объявления, призывающие преподавателей и студентов посетить медпункт, в который прибыла вакцина от гриппа российского производства. Для сравнения: на Украине на ту же вакцинацию если и выделяются средства, то в явно недостаточном объеме, а значительная часть из них еще и разворовывается.
Конечно, не всегда удается предотвратить беду, как, например, в Макеевке в сентябре 2018 года, когда в одном из кварталов города прохудившийся водопровод вызвал вспышку кишечной инфекции. Тем не менее серьезных последствий удалось избежать: заболевшие получили всю необходимую помощь, были приняты соответствующие меры по нераспространению инфекции, а сам процесс оказался на контроле у главы ДНР.
Аптеки и цены
Цены на лекарства в аптеках ДНР мало чем отличаются от ростовских или таганрогских. Ассортимент – примерно тот же, может быть, с той особенностью, что в донецких аптеках все-таки будет поменьше БАДов. Базовый набор лекарств от одних болезней стал стоить существенно дешевле, чем когда Донецкая область была в составе Украины, от других – остался на довоенном уровне.
Например, за широко используемый в терапии сердечно-сосудистых заболеваний набор из бисопролола, лозартана, аторвастатина и кардиологического аспирина жителю Донецка придется выложить примерно 120–150 рублей в месяц при условии, что все препараты окажутся российского или белорусского производства. Стоимость импортных аналогов этих же самых препаратов окажется минимум в два раза выше.
Упаковка из 30 таблеток выпускаемого в странах Таможенного союза такого популярного препарата от гипертонии, как амлодипин, будет стоить примерно 28 рублей. Столь же недорого обойдутся такие распространенные российские противовоспалительные препараты, как ибупрофен, нимесулид и диклофенак: упаковка таблеток редко будет стоить дороже 35 рублей. Не бьет по карману и противогриппозное средство ремантадин – в районе 25 рублей за упаковку. Старые добрые поливитамины советской разработки, ревит и ундевит, будут стоить от 22 до 35 рублей за флакон.
А вот лечить печень – очень дорого. Например, такой привозимый из Европы препарат, как гептрал, в донецких аптеках стоит от 1700 до 1900 рублей за упаковку из 20 таблеток, а его лицензионный российский аналог гептор – от 950 до 1050 рублей за такую же самую упаковку. На месяц больному нужны три такие упаковки. Столь же накладным оказывается лечение почек, весьма недешевы железосодержащие лекарства и препараты, содержащие культуры бактерий для восстановления микрофлоры в организме. Впрочем, вышеупомянутые таблетки и ампулы в России стоят ничуть не дешевле, чем в ДНР, поскольку большинство из них – импортные.
Причина такого явления простая: препараты, производимые в России и странах Таможенного союза, закупаются за рубли, и цена на них не подвержена колебаниям валютных курсов. То же самое можно сказать и о лекарствах, производимых в Донбассе: своя фармацевтическая промышленность имеется и в ДНР, и в ЛНР, хотя масштабами выпуска продукции и ассортиментом изделий она не могла похвастаться ни в советское время, ни после.
А вот импортные препараты закупаются аптеками за валюту, поэтому в их цену изначально закладывается предполагаемое подорожание доллара. Также валютой приходится платить и за покупаемую у зарубежной компании лицензию, поэтому не слишком дешевой оказывается и лицензионная продукция. Кроме того, за границей весьма распространено такое явление, как влияние торговой марки на стоимость товара: при том же качестве продукция именитой фирмы окажется значительно дороже, чем малоизвестной. Впрочем, российские фармацевтические компании к подобным наценкам обычно не прибегают.
Именно необходимость покупки лекарств за валюту и привела к тому, что с начала зимы на украинской стороне линии разграничения подорожание лекарств составило от 15 до 30%. И это при том, что в сезон наиболее востребованные группы препаратов в странах постсоветского пространства обычно редко дорожают больше, чем на 5%. На Украине это связано с тем, что владельцы аптечных сетей ставят курс покупки 30 гривен за доллар и 35 – за евро, страхуя тем самым свои валютные риски. Плюс ко всему надо оплатить доставку товара из-за границы, а это тоже валюта. Но если в ДНР большинство самых востребованных лекарств – российские, то на Украине – импортные.
Для сравнения: если учесть текущий на момент написания статьи курс 27,71 гривны за доллар США, 31,69 гривны – за евро и 0,39 гривны – за российский рубль, тот же набор из бисопролола, лозартана, аторвастатина и кардиологического аспирина на украинской стороне обойдется пациенту в пересчете на российские деньги примерно в 381 рубль в месяц, при этом аторвастатин и лозартан, скорее всего, окажутся импортными. Упаковка амлодипина обойдется примерно в 24 рубля, ремантадина – 63 рубля, ибупрофена – 62 рубля, диклофенака – 26 рублей, нимесулида – 95 рублей, а гептрал будет стоить целых 2715 рублей.
Пациенты из-за линии фронта
Нынешняя система здравоохранения досталась ДНР в наследство от предыдущих времен со всеми плюсами и минусами. Сейчас ее перестраивают по российскому образцу, однако медицина – дело консервативное, и за один день столь крупные перемены не происходят. Но самое важное в том, что удалось сохранить и сеть лечебных учреждений, и, что самое ценное, кадры. Сегодня в Донецке оказывают пациентам все те виды лечения, которые оказывали до войны, а такие отрасли, как онкология, травматология и сосудистая хирургия, продолжают держать марку.
Привычная россиянам система медицинской страховки в ДНР отсутствует. В какой-то мере это удобно: меньше лишних бумаг, достаточно паспорта – и все. Принимают всех, хотя к обращающимся не по месту жительства будут вопросы. С другой стороны, значительная часть расходов ложится на плечи пациента. Например, операция, особенно ургентная, сама по себе вряд ли потребует расходов со стороны больного, а вот лекарства на послеоперационный период чаще всего придется покупать за свои кровные. Или, допустим, в районной поликлинике для сдачи бесплатного анализа, как правило, нужно иметь при себе заранее приобретенный в аптеке комплект для забора крови или шприц.
В ДНР попасть на бесплатную консультацию специалиста республиканского уровня не составляет особого труда. Также вполне реально получить направление на бесплатные сложные обследования и анализы. Правда, в последнем случае придется выстоять некоторую очередь: обследование могут назначить через пару-тройку недель. Или придется потратить некоторое время на обивание соответствующих порогов и сбор справок. Если важна оперативность, надо обращаться в платный медицинский центр: здесь средний чек за УЗИ, томографию или анализы составит от 300 до 500 рублей. Почему в среднем? Да потому что очень многое зависит от конкретного заболевания.
Касательно выдачи бесплатных лекарств определенным категориям больных – в ДНР это тоже работает: точно знаю, что больные сахарным диабетом по месту своего проживания регулярно получают инсулин. Как правило, это будут банальные стеклянные флаконы с препаратом российского производства. А вот заметно облегчающие жизнь диабетиков шприц-ручки и картриджи с инсулином к ним, скорее всего, придется покупать самостоятельно, хотя бывает, что и их тоже выдают: все зависит от конкретного поступления в больницу.
Что совершенно бесплатно в ДНР, так это родовспоможение, включая достаточно сложные случаи. Этой осенью у дочери моих друзей начались преждевременные роды. Пришлось делать кесарево сечение и выхаживать ребенка. Единственное, что купили для роженицы, – это шовный материал производства более известной фирмы, чем тот, что был в роддоме: пациенты имеют право выбора между бесплатными медикаментами из больничной аптеки (при наличии таковых!) и их аналогами, приобретаемыми за свой счет. Находящихся в стационаре кормят, причем весьма неплохо, хотя и безвкусно. На выхаживание ребенка, находившегося в палате интенсивной терапии несколько недель, из семейного бюджета не потратили ни копейки. Это при том, что неонатологические препараты баснословно дороги: один флакон куросурфа (средство против легочной недостаточности у преждевременно родившихся) стоит минимум 22 тысячи рублей.
Интересно и то, что в отделении находилось немало женщин с той стороны линии разграничения, приехавших рожать в ДНР: бесплатная медицина на Украине давно превратилась в пустую декларацию. А в ДНР и ЛНР работает гуманитарная программа по воссоединению народа Донбасса, одним из направлений которой является оказание медицинской помощи. В просторечии она именуется гумпрограммой, и это для жителей Донбасса ничего другого не означает. Помимо родовспоможения также оказывается многопрофильная высокоспециализированная медицинская помощь для взрослых и детей на базе республиканских клинических центров, проводятся имплантации кардиостимуляторов, искусственных хрусталиков и протезов тазобедренных суставов, химиотерапия при онкологических и онкогематологических заболеваниях у детей и взрослых, лечение болезней и травм позвоночника, а также вакцинация.
Гумпрограмма ориентирована прежде всего на тех, кто оказался под властью Украины, но под ее действие подпадают и проживающие в республиках Донбасса. За пару лет ее действия число воспользовавшихся только по медицинской линии составляет десятки тысяч человек: например, в Донецком клиническом территориальном медицинском объединении (главная больница в ДНР) только за 2018 год число пациентов этой категории превысило отметку в 3000.
Конечно, в реализации гумпрограммы не обходится без казусов: ее медицинская составляющая ориентирована прежде всего на оказание сложных видов лечения, хотя с той стороны поступает немало заявлений от больных с ординарными заболеваниями, составляющими компетенцию максимум районного специалиста. Другой момент: необходимо выдержать определенную процедуру в виде присылки соответствующих документов в отсканированном виде и получения приглашения по результатам их рассмотрения. Конечно, не все соблюдают эти формальности, что выливается в бурные объяснения сторон. Тем не менее решение чаще всего принимается в пользу больного.
