Ростовская область, 22 июня 2024. DON24.RU. Самые захватывающие сюжеты из фильмов порой меркнут рядом с судьбами людей, живущих рядом с нами. В канун Дня памяти и скорби в нашу редакцию попало интервью ростовчанки, которая прошла через самый страшный нацистский лагерь смерти – Равенсбрюк. Прошла и выжила. И из года в год она приходила на встречи с ростовскими школьниками, чтобы рассказать об ужасах концлагерей. В этом году этих встреч не будет – в феврале, на 98-м году жизни, нашей героини не стало. Но осталось это интервью.

Бабушка

Если бы вы увидели Тамару Дмитриевну в общественном месте, то сказали бы: «Бабушка». Но если чуть сменить угол обзора, то сразу яркой вспышкой становится ее судьба – до боли и слез горестная и одновременно жизнеутверждающая, слегка отражающаяся в медалях и знаковых бумагах в рамках на стене. Выжившая после концлагеря Равенсбрюк Тамара Дмитриевна Ищенко поделилась своей историей об удивительных людях, которые подарили ей вторую жизнь.

«Я училась и жила в Ростове-на-Дону. В 1942 году нас, подростков, силой угнали в Германию, было очень страшно, мы ехали в товарных вагонах, в нечеловеческих условиях. Меня привезли в Германию трудиться на авиационном заводе, который работал для нужд фронта. Мы, молодые девчонки, пытались заниматься саботажем, не выполняли нормы выработки, делали брак в изделиях. Но таких непокорных отправляли в концлагеря. Так я в свои 15 лет оказалась в женском концлагере Равенсбрюк. Сразу же по прибытии нас раздели догола, остригли волосы, забрали личные вещи и документы. Потом устроили «баню», поливая то ледяной, то горячей водой. Всем выдали полосатое платье и деревянные шлепанцы. Эту одежду мы носили в любую погоду. Никто не знал имен и фамилий, у нас существовал только номер, пришитый к платью, мы стали безликими. У меня был номер 17 123. Чуть выше номера помещался треугольный знак – винкель. По его цвету можно было определить категорию пленника. У нас был красный, это означало – «участник сопротивления, политзаключенный».

Вороний мост

Равенсбрюк – это страшное место на севере Германии. Его построили на искусственном острове, намытом среди болот. Жили в бараках за шестиметровым забором, обнесенным колючей проволокой под высоким напряжением. Увидеть зверства, что творились за ним, можно было разве что с высоты птичьего полета. Недаром в переводе с немецкого Равенсбрюк означает «вороний мост». На территории концлагеря было озеро, куда нацисты сбрасывали золу из печи крематория, в водоеме не водилось никакой живности. Это был крупнейший лагерь смерти для женщин и детей.

«Нам было очень страшно, мы плакали, вспоминали своих родных, свой город, все, что было до войны. За все время в нем содержались 138 тысяч заключенных. Погибли 92 тысячи человек. Нас поднимали еще до рассвета и выстраивали на плацу для переклички, которая длилась два-три часа. За время, что нужно было стоять не двигаясь, многие женщины уставали и могли прислониться друг к другу, за что их заставляли стоять еще дольше. Мы занимались бесполезным трудом: то укладывали дороги , то разрушали их и строили заново».

Работали по 12 часов в любое время года, даже зимой, с синими лицами и дрожащими от холода ногами. Пили кофе из желудей, ели баланду с картофельными очистками или брюквой, есть хотелось постоянно. Поводом для издевательств могло послужить что угодно, нельзя было даже поднять слетевший деревянный тапок. Часто били до смерти, бездыханные тела сжигали в крематории. Тех, кто был не в состоянии работать, убивали выстрелом в затылок. Любая женщина могла стать жертвой медицинских экспериментов. На них испытывали новые препараты для обработки ран: на верхней части бедра делали разрез до кости и вводили туда стафилококки и другие бактерии. Это провоцировало такие болезни, как столбняк, гангрена. Для того чтобы рана была схожа с огнестрельным ранением, в нее добавляли осколки стекла, дерева, металла.

«Апрель 1945 года принес огромную радость: наши войска стремительно приближались к Германии. Однажды ночью немцы велели снять полосатые робы, выдав одежду с убитых. Мне досталось черное платье. Всех пометили – нарисовали белой краской крест на спине. Фашисты решили скрыть следы существования концлагеря. Нас всех построили в колонны и погнали на север, чтобы погрузить на баржи и затопить. Те, у кого оставались силы бежать, дождались подходящего момента и ринулись в лес, оставшиеся женщины подняли шум для того, чтобы отвлечь внимание нацистов. Я и еще две подруги добрались до деревни Зоммерфельд, нас увидел пожилой немец, добрый человек, он не сдал нас в гестапо, а привел к дому местной женщины Фриды Мирке. Увидев наши испуганные, искаженные страхом лица молодых девчонок и рискуя собственной жизнью, она решила спасти хотя бы одну из нас. По счастливой случайности, это была я. Она искупала и накормила, положила спать, а чтобы никто не узнал, она сожгла мое платье-робу. Остальных укрыли у себя другие семьи. Больше месяца Фрида прятала меня в сарае от отступающих немецко-фашистских войск».

Две Тамары

Тамара подружилась с соседской девочкой Шарлоттой, они много общались, и язык не был преградой. Ей очень нравилось имя Тамара, она сказала, что если у нее родится дочка, то она назовет ее этим именем.

«В 1950-х годах я решила написать письмо в Зоммерфельд, но конверт вернулся обратно с пометкой «адресат выбыл». Я расстроилась, но не опустила руки и продолжила поиски. Тогда я обратилась в немецкую газету с просьбой помочь найти женщину, которая спасла мне жизнь и подарила второй день рождения. Немецкие журналисты разыскали фрау Мирке и выяснили, что она живет в столице ГДР Берлине. Первый раз после войны мы встретились в 1967 году в Берлине. Встреча была трогательной, радостной, мы встретились родными и близкими людьми. Тогда мы не могли сдержать эмоции и долго плакали сквозь улыбку. Самой запоминающейся в этой поездке была встреча в деревенской школе. Там 11-летняя ученица вручила мне цветы, а звали ее Тамара. Это была дочь Шарлотты».

Зоммерфельд, 2015 год, Тамара Ищенко (слева) и ее подруга Шарлотта (посередине)

Тамара Ищенко рассказывает, что потом неоднократно ездила в Германию, но ее спасительницы уже нет в живых.

«Но что меня поразило – на озере я увидела двух белых лебедей. Значит, озеро стало чистым и живым! И знаете, что самое интересное, что все 70 девушек из Ростова и области, прошедшие через женский концлагерь Равенсбрюк, в мирное время рожали только девочек, наверное, в мире за такую большую потерю должно все восполняться. К сожалению, бывших узников становится все меньше и меньше. Я могу сделать единственный вывод, глядя на этих сильных духом людей: нужно продолжать идти к своей цели и добиваться ее».

Елизавета Христич  ИА «ДОН 24»