Эксперт: к трагедии в Керчи привели нравственная пустота у молодежи и равнодушие общества
Ростов-на-Дону, 18 октября 2018. DON24.RU. Трагедия в Керчи показала, что государство и общество упустили то, как в нашей стране сформировался целый пласт молодых людей, которые не могут найти себя в обществе и готовы выплеснуть свои обиды на окружающих с помощью кровавых силовых методов.
Такое мнение в интервью ИА «ДОН 24» высказал один из разработчиков системы общественной безопасности на Дону, доктор юридических наук, профессор Южно-российского института управления РАНХиГС Сергей Воронцов.
– Можете ли вы, как эксперт, сделать предварительные выводы о причинах трагических событий в Керчи?
– Сразу хочу оговориться, что речь пойдет не о том, что побудило к совершению данного преступления конкретного исполнителя, а о проблеме в целом.
Любое проявление экстремизма в молодежной среде возникает не на пустом месте, а становится следствием объективно сложившихся факторов. Важнейшим среди них, на мой взгляд, является отсутствие внятной стратегии развития и воспитания молодежи.
События в Керчи стали результатом деидеологизации общественного сознания, что привело к образованию нравственной пустоты. Вспомним: в девяностые годы были демонтированы институты по формированию нравственности и воспитанию подрастающего поколения, введению моральных ограничений и запретов. Были уничтожены комсомол и детские организации, а вместе с ними – любые формы контролируемого обществом досуга.
Сегодня предпринимаются попытки исправить ситуацию. Например, государство стремится занять молодежь, приобщая ее к спорту. В принципе, правильная политика, но, к сожалению, основной упор делается на развитии спорта больших достижений. Такой спорт требует значительных финансовых вливаний. Поэтому он не по карману большинству молодых людей. Видимо, этому парню из Керчи тоже.
Многие не понимают, что спорт – это всего лишь одна из форм, но не средство противоборства с молодежной преступностью и экстремизмом. Поэтому и результат мы получаем противоположный тому, что ожидали. Борьба за мышцы бесполезна, если не ведется борьба за мозги.
– А она ведется?
– Ведется, но при этом упускается целый пласт молодежи. Государственные органы работают в основном с молодежью, формально организованной в системе образования – школах, ссузах и вузах. Однако самые глубокие процессы формируются в маргинальной периферии, до которой политики не дотягиваются.
Взять хотя бы этого пацана из Керчи: тихий, спокойный, незаметный – словом, обычный парень. Но недаром говорят: в тихом омуте черти водятся. Именно такие молодые люди выпали из поля зрения государства и общества.
Многие учащиеся – это амбициозные люди, нацеленные на карьеру, они не пойдут на преступление, потому что не хотят рисковать своим будущим. Особенно это касается тех, кто учится за деньги. А чем заняты молодые люди типа этого пацана, который изолирован от общества, живет сам по себе, родители не могут найти с ним общий язык, – никто не знает. Такие ребята ни с кем не контачат, но это никого не волнует. Поэтому у молодых людей появляется ощущение, что они никому не нужны.
– Безразличие окружающих не повод браться за оружие.
– Верно, но тут встает вопрос об эффективности мер социальной адаптации. Один из главных вопросов – доходят ли профилактические меры по борьбе с экстремизмом до объектов воздействия, оказывают ли они влияние на молодых людей. Трагедия в Керчи показала, что не доходят и не влияют.
– В чем же причина?
– У нас привыкли работать с детьми, родители которых вложили деньги в их образование. А с теми, кто остался за пределами, – до них воспитательные и профилактические технологии не доходят. Занимаются с ними в основном работники правоохранительных структур. Хотя нужно использовать не силовые методы, а агентурные.
Из поля зрения государства выпала молодежь, «подсевшая» на интернет-сайты, героизирующая бандитов и взахлеб рассказывающая о преступлениях и взрывах. Поклонниками таких страничек в сети выступают обычно подростки в возрасте 14–20 лет с недостаточно устоявшейся психикой и социальной ответственностью.
– Чем же их привлекают аналогичные интернет-ресурсы?
– Происходит это потому, что подростков охватывает чувство одиночества, неполноценности и незащищенности. Но при этом у них завышенная, зачастую искаженная самооценка. Как показывает практика, подобные проблемы наиболее характерны для фанатов компьютерных игр.
Выясняется, что молодые люди со склонностью к экстремизму имеют компьютерную зависимость. И часто воспринимают свое участие в боевых действиях как игру, не проводя четкой границы между реальным и виртуальным миром. Убийство оценивается ими не как тяжкое преступление и страдания других, а как процесс получения призовых очков. Жизнь для них превращается в разменную монету. Рассуждают так: ничего страшного, если покончил с собой – перейду на новый уровень. Да не перейдешь.
Конечно же, большинство молодежи – нормальные люди, не восприимчивые к идеологии экстремизма и терроризма. Но сейчас сложилось опасное представление, будто радикалов формирует лишь маргинальная среда. На мой взгляд, это ошибка. Некоторые из удавшихся и неудавшихся экстремистов – люди из семей со средним достатком и даже более высокого социального статуса.
– Теперь многие обратили внимание на организацию системы безопасности в учебных заведениях.
– Действительно, как мог учащийся пройти в школу с огнестрельным оружием? Кто его пустил, куда смотрела охрана? Еще один важный вопрос – где он взял оружие? Ведь помповое ружье – это серьезное средство поражения, не газовый пистолетик. Пуля из такого оружия с 60 метров делает из человека решето.
Второй момент – взрывчатка. Для создания взрывного устройства нужны знания и время. Это не порошок насыпать. Где он брал шайбы и другие поражающие элементы, где формировал свою самодельную бомбу? Такие вещи трудно скрыть от родных и близких.
И тут встает вопрос об ответственности родителей. Как это так, мальчик ходил с ножом с первого класса?! Налицо административное правонарушение. Где были педагоги, почему молчали окружающие? Если бы проявили инициативу, трагедии, я уверен, можно было бы избежать.
Когда возникают подобные ситуации, родители обязаны идти на контакт с учителями, полицией, если нужно, с психологами. Чтобы вмешаться и предотвратить наихудшее развитие ситуации.
В Ростовской области есть опыт противодействия подобным случаям. В начале 2000-х годов появился институт уполномоченных при школах. Такой специалист, имеющий юридическое и педагогическое образование, работал с молодыми людьми. В его задачу входило не чтение нудных лекций, он просто беседовал с подростками, посещал их семьи, наблюдал, что происходит, старался выявлять негативные явление. Один уполномоченный приходился на 2–3 школы. По-моему, это был успешный эксперимент. Жаль, что со временем от него отказались.
Шутки про водку и непривычная открытость: как донские студентки покоряют заграничные вузы
Ростов-на-Дону, 8 октября 2019. DON24.RU. Трое студентов из Ростова-на-Дону, поступившие в зарубежные вузы, получили социальную поддержку от московской школы управления «Сколково». В рамках программы «Глобальное образование» три ростовчанки – Мария Сенинец, а также Валентина и Юлия Тамбовцевы – стали обладательницами гранта на обучение за границей при условии, что, получив диплом, они не меньше трех лет проработают по полученной специальности в России. Корреспондент информационного агентства «ДОН 24» побеседовала с девушками и узнала, как приняли их далекие страны, как протекает их учеба и какие планы они строят на ближайшее будущее.
Опа-опа, Америка-Европа
Сестры Юлия и Валентина Тамбовцевы учились в Донском государственном техническом университете. По их словам, о возможности получить грант на высшее образование за границей они узнали на одной из международных выставок, проходивших в Ростове в 2016 году. И воспользоваться ею они решили сразу.
«Нам оставалось поступить в зарубежный вуз и пройти отбор среди возможных участников, заполнив анкету на сайте и предоставив документ о поступлении. Для этого не требовалось сдачи дополнительных экзаменов или написания научных статей», – рассказали девушки, уточнив, что наличие опыта работы и опубликованных статей все же были при отборе преимуществом.
Сейчас сестры проходят обучение по направлению «Инженерные кадры» в Техасском университете в Остине, США.
Мария Сенинец же получила степень магистра в ДГТУ и совмещала преподавание на кафедре «Мировые языки и культуры» там и в Центре международного обучения и тюнинга. Во время учебы в магистратуре она изучала испанский как второй иностранный язык, контактировала с испаноязычными партнерами вуза, координировала работу дискуссионного клуба на кафедре, а также занималась переводом текста меморандума о российско-испанском сотрудничестве, подписанного в целях распространения в России изучения испанского языка.
Поняв, что этот язык стал занимать все большее место в ее жизни, она решила, что хочет познакомиться с образовательной системой Испании изнутри.
«Вопрос страны обучения был для меня предопределен. Что касается университета, то тут тоже у меня не было сомнений. Как только в списке программы появился Автономный университет Мадрида, я сразу начала поиски научного руководителя. Это очень престижный университет в Испании. Кроме того, Мадрид – это столица Испании, административный, культурный, политический и географический центр», – поделилась ростовчанка.
С 2016 года Мария проходит обучение по направлению «Педагогические кадры».
Приветливые американцы и открытые испанцы
Рассказывая о том, как проходил процесс вливания в студенческое сообщество других стран, все три девушки признались, что проблем у них с этим не было. И в США, и в Испании к гостям из России отнеслись дружелюбно.
«США – страна удивительного культурного и национального разнообразия, поэтому здесь не принято судить человека по тому, где он родился или откуда приехал. Поначалу было сложно приспособиться к необыкновенной приветливости и открытости американцев, но это сложно назвать дискомфортом. Скорее наоборот, возможностью научиться у них дружелюбию и уважительному отношению к окружающим. За два года, проведенных в Америке, мы ни разу не столкнулись с отрицательным к нам отношением из-за того, что мы из России», – признаются Валентина и Юлия.
Мария, в свою очередь, призналась, что с испанцами ей приходится сложновато, но всему виной разнообразный и быстрый испанский язык.
«До поступления у меня был сдан международный экзамен DELE по испанскому на уровень В2. Потом, уже в Мадриде, я прошла обучение в официальной школе языков на уровне С1 и сдала соответствующий экзамен. Официальные школы языков в Испании – это государственные учреждения, дипломы которых ценятся выше, чем международный экзамен DELE. Но тем не менее когда, например, мы в университете идем на обед, я все еще не могу полноценно участвовать в беседе. Если в ней принимают участие несколько человек из разных регионов Испании, а также из стран Латинской Америки, я просто не успеваю обрабатывать информацию и выдавать реакцию, так как они очень быстро говорят, все с разными акцентами, и не ждут паузы, чтобы вставить свой комментарий, постоянно перебивают. Это не считается грубым, но только в неформальной обстановке», – рассказывает девушка.
Она добавила, что в менталитете испанцев также есть некоторые вещи, к которым ей было сложно привыкнуть.
«Испанцы любят задавать очень личные вопросы малознакомым людям, чем иногда ставят меня в ступор. Вообще, многое, что в России считается дурным тоном, здесь норма. В университете, например, между студентами и преподавателями нет никакой субординации. Да, скажете демократия, но я знаю, какие неудобства это доставляет преподавателям. При этом преподаватели могут прийти в университет в спортивном костюме или в шортах. У нас так не принято», – отмечает Мария, подчеркивая, что большинство испанцев – очень открытые и дружелюбные люди.
Впрочем, стереотипы о русских все же бытуют и в той стране, и в другой.
«Самые распространенные стереотипы – это то, что в России круглый год зима и медведи по улицам ходят!» – смеются Юлия и Валентина.
Испанцы же в этом отношении оказались оригинальнее, хотя и не намного:
«Часто приходится слышать шутки про шпионаж. А еще классический вопрос: «Как ты там живешь в этом холоде?» И когда я говорю, что в Ростове летом +40, это вызывает недоумение. Я помню, на одном семинаре со студентами магистратуры зашел разговор о России, и один студент сказал, что он про Россию знает только три слова: водка, холод, коммунизм. Да, медведи с балалайками уже не в моде», – заметила Мария.
По ее мнению, на формирование подобных стереотипов во многом влияют местные СМИ.
«В Испанию доходят только самые странные новости. Например, что в Сибири люди отравились шампунем (когда был случай с настойкой боярышника) или что гражданку Испании приговорили к пяти годам тюрьмы, за то, что она украла в аэропорту Пулково всего лишь губную помаду. В то время как она была задержана до выяснения обстоятельств кражи косметички с украшениями на достаточно крупную сумму, которую она, к тому же, украла прямо под камерой видеонаблюдения. Много мемов про Россию появляется в социальных сетях при любом удобном случае. Из последних, например, помните парня из УРФУ, который хотел сфотографироваться возле президента? Я впервые узнала о нем от испанских друзей, приславших мне мем-гифку с подписью «Как выиграть путевку в ГУЛАГ», – рассказывает девушка.
Научная семья
Несмотря на то что и американская, и испанская система образования кардинально отличаются от российской, все три девушки отзываются об учебном процессе крайне положительно.
«Поначалу было очень сложно приспособиться к учебному процессу, но со временем стали четко видны его преимущества. Архитектурная школа Техасского университета является одной из лучших в США и дает возможность студентам без получения степени бакалавра архитектуры получить степень магистра архитектуры, что невозможно сделать в России. Нам открыт доступ к многочисленным инновационным технологиям, таким как 3D-принтеры, лазерные установки, деревообрабатывающие станки и дроны, что позволяет воплощать самые креативные идеи в жизнь. Каждый из преподавателей Архитектурной школы имеет стаж работы в лучших архитектурных фирмах Америки, а также в самых престижных университетах, благодаря чему возможен баланс между теоретическим материалом и практическими навыками», – делятся сестры Тамбовцевы.
Мария Сенинец тоже признается, что учеба в аспирантуре не дается легко, и дело тут в ее специфике – аспирантам предоставляется практически полная автономия. То есть у них нет общей для всех образовательной программы.
«В первый семестр аспирант совместно с научным руководителем разрабатывает план проведения диссертационного исследования, который утверждается координационным советом программы. У каждого аспиранта он свой, индивидуальный, и со многими, кто обучается по этой же программе, я просто не знакома. Основными попутчиками на моем пути стали участники исследовательской группы по наднациональной образовательной политике GIPES. Это уникальное междисциплинарное сообщество педагогов, исследователей, аспирантов и студентов, объединенных общими темами исследований. А еще это мощный источник информации по узкой тематике. В рамках группы проводятся различные образовательные мероприятия, проекты, пишутся совместные научные работы и так далее. Именно участники исследовательской группы стали моими вдохновителями, единомышленниками и друзьями, которые всегда готовы подсказать и помочь. Это моя научная семья», – признается Мария.
А потом – назад в Россию, знания применять
Несмотря на то что до завершения обучения еще далеко – сестры Тамбовцевы окончат магистратуру в 2020 году, а Мария Сенинец защитит диссертацию в 2021 году, – девушки уже задумываются о том, что будут делать по возвращении в Россию.
Мария отмечает, что защита диссертации – это только начало научной жизни исследователя. Она планирует разместить публикации результатов своей работы в различных научных изданиях – на испанском, русском и английском языках. А затем – вернуться в Ростов, где она надеется принести пользу.
«В программе помимо списка зарубежных университетов для обучения есть список рекомендованных работодателей. Мой родной ДГТУ входит в этот список. Мне хотелось бы работать на развитие отношений с Испанией и испаноговорящими странами, в том числе с целью проведения педагогических сравнительных исследований. Я думаю, такой обмен опытом, идеями и результатами исследований был бы очень полезен», – считает девушка.
Она подчеркивает, что в России ученые ориентируются на англо-американский опыт, в то время как, на ее взгляд, в Испании и Латинской Америке есть сильные научные школы, которые мало известны российской академической общественности:
«Российские научные школы тоже малоизвестны в испаноговорящем мире. При этом труды российских педагогов прошлого (Толстого, Макаренко, Выготского) очень ценятся там. Установление диалога между испаноговорящими и русскоговорящими педагогами-исследователями я вижу как свою профессиональную миссию в долгосрочной перспективе».
Юлия и Валентина, в свою очередь, рассчитывают получить достойную работу в одной из архитектурных фирм Ростова, с которой сотрудничает программа «Глобальное образование». Однако, на их взгляд, сегодня список подходящих работодателей невелик, и они надеются, что за год он расширится.
«Несмотря на то что Ростов является нашим приоритетным местом поиска будущей работы, мы открыты всем возможностям и будем рассматривать также и другие города, так как уверены, что навыки, полученные в США, будут востребованы во многих архитектурных фирмах по всей России», – добавляют девушки.
Ответить